Замечание Кюхельбекера о привлекательности тунгусов в их тогдашнем «диком», то есть «естественном», состоянии, его явное расположение к этой народности, наверное, запомнилось Пушкину. Во всяком случае, пророчески называя народы, которые будут читать и чтить его творения в будущем, Пушкин включил в этот список, наряду с часто встречающимися у него этнонимами «славянин», «финн», «калмык», и совершенно новый для него поэтический образ: