А вечером в Аничковом! Там он выглядел уже совсем другим – строже и как будто выше ростом. Движения его были плавны и мягки. От него пахло одеколоном «Букет Наполеона». А как хорошо смотрелся на нем темно-зеленый мундир, украшенный по вороту двойным золотым рисунком: пальмовыми и дубовыми листьями, как блестели золоченые пуговицы с эмблемой ведомства, в котором он служит, – пеликан, разрывающий грудь, чтобы кровью вскормить птенцов.
Брунгильда рассказала Дмитрию Андреевичу об отце и матери. А господин Формозов тоже поделился сокровенным – он сказал, что его родители погибли, когда он был маленьким. Он признался, что всегда скучал по матери, чей портрет стоит у его постели дома – мать его звали Софьей.
– А что случилось с вашими родителями? – участливо спросила Мура.
– Они погибли в результате страшной трагедии, – сказал неохотно Формозов. – И еще несколько человек вместе с ними.
– Несчастный случай? Крушение поезда? Мура робко заглянула в лицо погрустневшего чиновника, прикусившего нижнюю губу.
– Я знаю о трагедии лишь по рассказам людей, взявших меня на воспитание... – уклонился от прямого ответа Формозов. – Они же и дали мне портрет моей матери... Я рос и ничего, ничего о ней не знал...
– А ведь наш Клим Кириллович, доктор Коровкин, – после паузы продолжила Мура, – тоже сирота, его родители тоже умерли. И маму его тоже звали Софьей...
Их разговор прервался, потому что начался молебен и в парадном зале Аничкова дворца зазвучал мощный бас протодьякона Малинина... Потом, после освящения картины Романа Закряжного, к этой теме более не возвращались.
Почему же сегодня Мура вдруг изменила свое мнение о господине Формозове?
К этому подтолкнул ее доктор Коровкин! Зная ее страсть к истории, начал рассказывать о Международном историческом конгрессе, об опасениях княгини Татищевой, о возможно грозящей гибели документам петровских времен – в том числе и этой нелепой карте в Екатерингофском дворце. И мелькнула в Муриной головке мысль, что не случайно господин Формозов оказался в Екатерингофском парке. Да еще не один, а с каким-то оборванцем. Может быть, симпатичный чиновник давал ему деньги, чтобы купить керосину и поджечь дворец?
Предположение, конечно, дикое, Дмитрию Андреевичу, судя по всему, нет никакого дела до истории и ее проблем. Зачем ему поджигать дворец, где хранятся личные вещи Петра? Но, в любом случае, Муре показалось странным то обстоятельство, что они встретили господина Формозова в такой удаленной части города, в заброшенном парке.
После визита доктора Коровкина настроение у младшей дочери профессора Муромцева значительно улучшилось. И она решила съездить в Публичную библиотеку. Да, лекции сегодня она пропустила! Но почему бы не позаниматься самостоятельно?