– Могу ли я идти, уважаемый Карл Иваныч? – спросил он тихо.
– Ступайте, ступайте, Модест Макарович, – махнул рукой Вирхов, – если еще что-то интересное вспомните, милости просим, окажите помощь следствию.
Когда дверь за Багулиным закрылась, Вирхов устало опустился в кресло – перед ним на столе лежали два листа с оттисками багулинских ступней.
Вирхов достал из ящика письменного стола брошюрку, в которой излагалась классификация ступней, составленная основоположником педологии, английским профессором Османом.
Так, что там пишет англичанин? Главное – пятки.
«Круглые, мускулистые пятки без углов – натура впечатлительная», – прочитал Вирхов и почесал затылок. Да такова и пятка Модеста. Но неужели бывают пятки и другие – некруглые и с углами?
От размышлений Карла Ивановича оторвал робкий стук в дверь. Вирхов поднял голову и увидел в образовавшейся щели бледное лицо письмоводителя.
– Что? – привстал Вирхов.
– Ваше благородие, – прошептал письмоводитель, – посыльный от министра внутренних дел Плеве.
Такое случалось только в экстренных случаях – чтобы министр рассылал с нарочным срочные секретные депеши. Обьино полагалось в присутствии посланца ознакомиться с их содержанием и подписать отдельную бумагу, в которой удостоверялся факт ознакомления и подтверждалась готовность не разглашать важные сведения.
Карл Иванович махнул рукой, оправил черный мундир, вытянул руки по швам и дождался, пока посланник министра едва ли не строевым шагом приблизится к его столу.
– Извольте ознакомиться, господин Вирхов, – басом сказал прибывший и протянул следователю конверт.
Вирхов открыл его и прочитал:
«Совершенно секретно. Довожу до вашего сведения, что 7 апреля в Чумном форте пропала пробирка с чумными бациллами. Похищенное представляет чрезвычайную опасность для жизни столичных жителей и всего российского населения. Обо всех подозрительных случаях, могущих иметь отношение к данному происшествию, прошу незамедлительно сообщать в канцелярию министерства».
Хотя доктор Коровкин сначала и отказался ехать с ней в Екатерингофский парк, Мура была чрезвычайно довольна собой. Теперь-то Клим Кириллович опомнится, задумается: стоит ли так уж очаровываться белокурой фрейлиной, которая, возможно, связана с подозрительным Дмитрием Андреевичем Формозовым не только служебными отношениями. Впрочем, господин Формозов показался ей подозрительным совершенно случайно – ведь он ей очень нравился! Еще вчера, когда они виделись в Екатерингофском парке, она с удовольствием смотрела на его аккуратную бородку, темные пряди которой под лучами весеннего солнца засветились неожиданным золотом, разглядывала породистую кисть полноватой, бескровной руки, которую чиновник положил на дверцу коляски, где сидели Мура, Брунгильда и Ипполит.