– Скажу вам по секрету, милая Мария Николаевна, что этот интерес очень выгоден – исторические ценности лучшая форма вложения капитала, – снисходительно разъяснил красавец, не отводя смеющихся глаз от старшей дочери профессора Муромцева.
– Так будете ли вы осматривать китайские комнаты? – напомнил о себе незаметно появившийся хранитель.
– Будут, будут, непременно, – ответил вместо барышень сияющий Холомков, – а я стану гидом.
Он сделал шаг к дверям, из которых недавно вышел, приоткрыл их и крикнул в глубину зала:
– Как закончите, выносите, я заберу. – Он захлопнул дверь и пояснил слушателям: – Редчайший химический состав, запатентован в Италии, очень дорог. Привез сюда самолично. Что останется, могу подарить вам – для химического анализа.
– Мы непременно порадуем этим новшеством папу, – дрожащим голосом пообещала Мура, отметив про себя, что ею никто не интересуется.
Она повернулась и пошла вслед за согбенным хранителем по направлению к лестнице на второй этаж. Мура никогда прежде не видела такого количества китайских вещей – они занимали два помещения. Во второй комнате, стены которой, так же как и в первой, были оклеены шелковыми китайскими обоями, хранились лакированные фарфоровые ширмы с живописным изображением церемониального шествия китайского императора со свитой, китайская мебель, две большие картины на дереве с наклеенными и раскрашенными фигурками из слоновой кости. В других обстоятельствах Мура внимательно бы рассмотрела каждую детальку таких хрупких на вид раритетов. Но сейчас!
Эта экскурсия вылилась для Муры и доктора Коровкина в сущую пытку. Илья Михайлович Холомков, поддерживающий под локоток Брунгильду Николаевну, не отходил от нее ни на шаг. Рассказывая о китайских диковинках, он лишь изредка поглядывал на доктора Коровкина и Муру и время от времени обращался к хранителю за помощью. Лучше всего Холомков знал современную цену каждой вещи из коллекции, за которую почти двести лет назад посланник Петра Великого лейб-гвардии капитан Лев Измайлов заплатил десять тысяч рублей. А словоохотливый старик, похоже, решивший, что имеет дело с двумя влюбленными парочками, как назло, становился все время так, чтобы отделить Муру с доктором от Брунгильды с Ильей Михайловичем. Впрочем, русский Адонис не преступал границ приличия.
Закончив осмотр китайских комнат, молодежь стала спускаться по лестнице. В вестибюле Мура попросила доктора остановиться.
– Милый Клим Кириллович, как вы думаете, сколько надо заплатить этому милому старичку?
– Не беспокойтесь, Мария Николаевна, – торопливо ответил доктор Коровкин и полез за портмоне в карман сюртука, – я расплачусь.