Дальше мне уже ничего не хотелось говорить. Выждав, когда мать пошла в село, я заскочил в сарай и начал шарить по вышках, надеясь где-то найти скрытое куриное гнездо. Но мои поиски ничего не дали: на куриных гнездах лежали одни болтуны.
И все же вечером я поплелся в школу, где должен быть театр. Теперь вход в нее был огражден столом, на нем стояли весы, чтобы взвешивать зерно за билеты, и две огромные макитры для яиц. Счастливчики за натуру получали у кассира красные с печатями бумажки и гордо шли в школу, а несчастливцы, как пчелы леток, обседали школьные ступени. Одни из них, такие, как я, надеялись, что, может, повезет проскочить под столом кассира, а другие — хоть заглянуть в окна, когда начнется зрелище.
Вот в дверях появилась фигура секретаря комсомольской ячейки Николая Гуменюка. Через голову кассира он крикнул несчастливцам:
— Эй, малыши, кто быстренько принесет куль соломы — пропустим в театр!
— Я принесу, я вот тут живу! — опередил всех веснушчатый Емеля.
— Неси! — приказал Гуменюк.
— А может, и сена в театр надо? — отозвался я.
— Нет, пока обойдемся без сена, — подрезал секретарь мою последнюю надежду честно войти в театр.
Я только тяжело вздохнул: если бы знал, что театр никак не может обойтись без соломы, еще с полудня костенел бы здесь с кулем.
Вскоре Емеля со снопом за плечами распихал школьников, толпящихся на ступеньках, и, сияя всеми веснушками, как искрами, радостно кричал:
— Не толпитесь, как в мешке, — дайте дорогу в тиатры!
Он исчез в дверях, а я все заглядывал и заглядывал под стол, ожидая, когда же ноги кассира так отодвинутся, чтобы можно было проскочить между ними и ножками стола. И вот настал этот долгожданный момент: кассир взял обеими руками макитру с яйцами и осторожно начал передвигать ее на другой конец стола. А я, затаив дыхание, юркнул под стол и, как ящерица, прополз на четвереньках в коридор. Вдогонку мне какое-то чучело крикнуло: «Держите его!» Я с того перепуга вскочил, быстро кинулся к другой двери и… с разгона налетел на высоченного, в красном полушубке парня. Ему сразу стало весело, а мне горько. Разве я знал, что и на другой двери отслеживают «зайцев»?
— Ты откуда такой взялся? — подхватив меня под бока, спросил парень.
— Вот оттуда, — неопределенно сказал я. — Пустите меня, дядя, в театр.
— Чего захотел! Я тебя пущу, но так, чтобы знал, где раки зимуют!
— Я уже знаю, где они зимуют… — жалобно заскулил, потому что не раз слышал об этом от взрослых.
— А куда Макар телят гоняет тоже знаешь? — уже с интересом покосился на меня парень.