А посетители выражали свои чувства очень открыто. Люди останавливались возле каждой работы, устраивая чуть ли не дискуссии. И больше всего народу собралось возле «Автопортрета», к которому Светлана вернулась вместе с Моникой и присоединившимся к ним Матиасом.
— Это сова-охранительница, — пояснял молодой человек стоящей рядом девушке. — Ее повесили с этой стороны, потому что она оберегает художника. А с противоположной стороны — маска злого духа, который всегда старается захватить душу.
— Нет, — вступил в разговор мужчина в очках, похожий на преподавателя. — Это тоже защитник, только воинственный. Сова предупреждает криком о приближении несчастья, а если душа не слышит, не может ничего сама сделать, тогда вмешивается защитник...
— Все правильно, — добавил третий мужчина, который был на голову выше всех своих собеседников. — Но только это не отдельные персонажи. Они все втроем и составляют разные стороны души...
Светлана, наклонившись к Монике и Матиасу, прошептала:
— Как забавно все, что они говорят. Это я перевесила сюда сову и маску, их здесь не было. Но я же понятия не имею об африканском фольклоре...
— Ну и что? — покачал головой Матиас. — Художник обязан чувствовать. Это важнее, чем знать. И ты угадала. Если это вызвало такой оживленный разговор — значит, попала в самую точку.
Они медленно двигались к выходу, и Светлана уже чувствовала дуновение ветерка. «Неужели мука кончилась?» — подумала она. Но ошиблась. Настоящую пытку ей еще предстояло пережить.
Каким-то образом часть публики, точно зная, в какой момент это следует делать, переместилась в соседний ресторан. Официанты разносили коктейли, блюда с закусками стояли на отдельных столиках, но Светлана не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Коктейль, правда, выпила — он был легкий, вкусный, и в нем совершенно не чувствовалось крепости. Правда, когда у нее вдруг начала кружиться голова, она поняла, что его легкость обманчива. Зато к ней снова вернулась непринужденность. Кусочек льда, застывший у самого сердца, перестал ощущаться так остро. Боль притупилась.
Она поговорила с Даней. Подходил к ней и Андрей. Время от времени Матиас и Моника оказывались рядом. С ней заговаривали студенты местной Академии искусств, рассказывали, как у них проходят занятия, какие предметы им предстоит изучить. Светлана поняла, что очень много часов в их программе отведено изучению национальных традиций. Она спросила об этом у хорошенькой черноглазой и черноволосой девушки. Та, соглашаясь, кивнула:
— Да, у нас был период, когда все художники стремились подражать Западу. Но ведь даже великий Пикассо многое взял из традиционного африканского искусства, значит, и нам нельзя забывать о нем...