Отчетливо вспоминается то, что пережито. Здесь пережитое связано с книгами. Это приобретает какой-то мистический смысл: книга в долгую дорогу, книга в одиноком доме, книга перед атакой, книги на хорах собора Петра и Павла… Может, книги и хранили человека? Такой вот книжный талисман, сохранивший жизнь бойцу.
А потом этот книжный талисман вывел бойца в мир серьезного знания. Школа СМЕРШ запомнилась самообразовательным прорывом. Каждое воскресенье Бобков посещал открытые лекции в университете, которые читал академик Евгений Викторович Тарле. Что значил Тарле для исторической науки? Его исследования о Наполеоне, о нашествии Наполеона на Россию, о падении абсолютизма в Западной Европе, о Европе в эпоху империализма, о Екатерине II и ее дипломатии, о внешней политике Петра I, о Крымской войне вывели советскую историческую науку на мировой уровень. И лекции его были настолько впечатляющими, что помнятся до сих пор.
Но Тарле был по воскресеньям. А по будням – «самообразовательные» вечера в богатейшей публичной библиотеке Ленинграда, что носит имя М. Е. Салтыкова-Щедрина. Но ведь были еще и воскресные вечера, которые посвящались театрам. Классические пьесы и современные драмы запоминались прежде всего игрой выдающихся ленинградских актеров того времени.
Но тогда же на ниве самообразования Бобков, – как он говорит, – получил политический нокдаун. Он, да и все его товарищи по школе СМЕРШ зачитывались рассказами М. Зощенко, стихами А. Ахматовой, что печатались в журналах «Звезда» и «Ленинград». Журналы те буквально ходили по рукам. И вдруг в августе 1946 года появляется постановление ЦК партии с уничтожающей критикой этих изданий и сочинений этих авторов.
– Чувствовали, что это несправедливо, но понять, в чем дело, не могли, – говорит Бобков. – И не раздумывая понеслись в театр, чтобы успеть увидеть, пока не сняли, комедию Зощенко «Парусиновый портфель».
Такой вот был спонтанный ответ слушателей школы СМЕРШ на решение ЦК.
Спустя годы стало понятно, что вся эта кампания против журналов и Зощенко с Ахматовой была следствием борьбы определенных группировок за влияние в партии. А Бобков и товарищи тогда ломали головы над разрешением этой загадки, названной «политическим нокдауном».
Вспоминая свои самообразовательные бдения, Бобков признавался, насколько они помогли ему уверенно работать с разными людьми, смотреть на проблемы не чиновничьим, а исследовательским взглядом и находить стоящие решения.