– Ответ тот же.
* * *
Потом мы как-то оказались на кухне – это удивило меня едва ли не больше, чем все, что произошло после. Мы оказались на кухне где-то около трех ночи и стали готовить в огромной сковороде омлет. Вернее, готовил Гриффин, а я сидела, скрестив ноги, на высоком разделочном столе рядом с плитой. Словно не могло быть ничего естественнее. А ведь еще пять часов назад я его даже не знала… Теперь в это почти невозможно было поверить.
– Ты готовишь омлет совсем как моя мама, – заметила я, глядя, как Гриффин наливает в сковородку молоко и помешивает.
– Это мое фирменное блюдо.
Я пожала плечами:
– Вообще-то мама не слишком-то хорошо готовит.
– Очень смешно.
Гриффин открыл небольшой холодильник рядом с плитой и достал оттуда несколько расколотых клешней омара и кусок сыра грюйер.
– Ладно, если по-честному, то ничего такого она в омлет не добавляет, – призналась я.
– Подожди, пока не попробуешь готовый продукт.
Гриффин снял форменную куртку и закатал рукава рубашки на манер жокея, собираясь приняться за дело всерьез, и тут из кармана джинсов у него выпал маленький красный ингалятор с бронхорасширяющим средством. Гриффин поднял его с пола и сунул обратно в карман.
Я указала на то место, куда упал ингалятор:
– У тебя астма?
– С детства.
– И бывали серьезные приступы?
– Только когда был маленьким.
– У сына моего второго отчима тоже астма. Когда он приезжал в гости, то всегда носил с собой такой же ингалятор, только синий. А я все время выкрадывала его и делала вид, будто он мой. Мне казалось, что это круто – ходишь и всасываешь воздух, вот так…
Я взмахнула руками и чуть не потеряла равновесие. Только тут я поняла, что выпитый бурбон дает о себе знать.
– Тебе помочь? – спросил Гриффин.
– Нет, все под контролем. Ну, или почти под контролем. И это немалое достижение, я тебе скажу.
– Почему?
– Я сделала кое-что ужасное – посмотрела один фильм, который мне очень нравится. И вот теперь расплачиваюсь.
– Что за фильм?
– «Римские каникулы».
С минуту Гриффин молчал, добавляя в омлет мясо омара и сыр.
– Ты всегда такая откровенная? – спросил он наконец.
– Нет. Это со мной впервые. – Я немного помолчала и добавила: – Извини.
– Не извиняйся. Я с тобой согласен.
– В чем?
– «Римские каникулы» – потрясающий фильм.
Гриффин снял сковородку с плиты, подцепил вилкой большой кусок омлета, медленно и сосредоточенно подул на него и протянул мне.
– Морально приготовься, – предупредил он.
– Я готова.
Я откусила кусочек и поняла, что совершенно не готова.
Омлет был невозможно и обалденно вкусным. Самая вкусная пища, которую мне когда-либо доводилось пробовать, а на это звание претендовали многие блюда: запеченная говядина в горчице в Зальцбурге, рыба фугу в Киото, сверчки в шоколаде в Новой Шотландии. Как описать нечто столь восхитительное? Омлет напоминал сахарную вату, только из яиц. Нежный, ароматный, он таял, едва коснувшись языка, едва я дотрагивалась губами до его солоноватого края.