Ведя колонку «Сто открытий», я обнаружила, что люди любят ненадолго притвориться кем-то другим. Когда путешествуешь, можно стать кем угодно. Никто тебя не знает. Никто не навязывает собственные представления о твоей персоне. Во время поездки все неизведанно и возможно. Это как новая работа или новый мужчина. Как первый поцелуй. На короткий, но восхитительный миг ты ощущаешь себя новым человеком. А потом случается неизбежное (и неизбежно неожиданное): тебе напоминают, что ты – это по-прежнему ты.
Я шла по городу как в тумане. Нарисованный Гриффином план лежал в кармане пальто, но я все равно постоянно сворачивала не туда. Наконец я нашла ресторан – маленькое, похожее на амбар здание с чудесной красной трубой, окруженной лесами. Перед дверью лежала вывеска – тоже красная. Названия на ней еще не было.
Я вошла внутрь. Из колонок гремел великолепный альбом «Роллинг стоунз» Exile on Main Street. Самому ресторану до великолепия было еще далеко: пол не постелен, на стенах пятна, с потолка свисают провода, в дальней стене огромная прямоугольная дыра – видимо, там предполагалось сделать стойку. Рядом, касаясь рукой лежащей на полу металлической люстры, стоял Гриффин и разговаривал со строителями.
Заметив меня, он широко улыбнулся и подошел.
– Вот и ты, – сказал он.
– Вот и я.
Гриффин потянул меня в свободный угол, и мы обменялись долгим поцелуем.
– Я уже успел соскучиться… Это нормально?
Он отстранился и заглянул мне в лицо, гладя меня по щекам.
– Ты замерзла? Надо одеваться теплее, а то подхватишь пневмонию.
– Мне только ленивый об этом не сообщил. И с каждым разом становится все хуже.
– Что становится хуже?
– Мой диагноз.
Гриффин рассмеялся и тут же закашлялся. Упершись руками в колени, он тщетно пытался отдышаться, а я испуганно смотрела на него и не знала, что делать. Наконец он кое-как вытащил из кармана ингалятор, поднес к губам и втянул ртом воздух. Постепенно его дыхание успокоилось, а кашель стих.
– Как ты? – спросила я.
– Нормально, – проговорил Гриффин. – Со стороны все выглядит гораздо хуже, чем есть на самом деле.
Однако он по-прежнему стоял согнувшись.
– Это все пыль, – пояснил он. – Попала в легкие. Врагу не пожелаешь.
– Может, не стоит находиться в таком пыльном месте?
– Определенно не стоит.
С этими словами Гриффин выпрямился и улыбнулся. И только тут я заметила, как сильно бьется у меня сердце.
– Не волнуйся, – сказал он. – Со стороны все выглядит намного хуже, чем есть на самом деле.
– Ты уже говорил…
– Значит, так и есть!