В руке у Ивана — не стальная удавка, не капроновая леска и не полиэтиленовый пакет. Всего-навсего две лиловые купюры.
— Все, Ион, спасибо, выручил, — говорит он. — А то у нас главный, понимаешь, из-за этого хренова пролитого вина всех уже раком поставил. Наши терли-терли паркет — и по нулям, а потом, слава Богу, тебя увидели в окно с этой штуковиной…
Я взваливаю «Элан» на плечо и беру одну бумажку из двух.
— Тысячи много, Ваня, — говорю я. — Пятьсот в самый раз. Техника-то казенная, а работы всего на пятнадцать минут.
15.30–16.00
Интервью корреспонденту журнала Der Spiegel
— Ты чего, с дуба рухнул? — Я ухватил Вову-интеллигента за плечо и развернул лицом к себе. Его галстук удачно намотался вокруг правой кисти моей руки. — Что значит — я отец?
Чисто теоретически я мог бы за несколько месяцев помрачения перетрахать весь кордебалет Большого театра вместе со сборной России по художественной гимнастике. И если бы я еще при этом имел глупость не предохраняться, то в положенный срок где-нибудь у кого-нибудь могут, вероятно, обозначиться побочные маленькие Кораблевы. Но чтобы за столь небольшой промежуток времени дитя успело и зачаться, и созреть, и родиться, и выглядеть сейчас, как двенадцатилетнее, его мамаша должна быть невероятным чернобыльским мутантом. Даже по пьяному делу я все-таки не настолько неразборчив в связях. Более того: процентов на 80 я вообще примерный муж и образцовый семьянин. Профессия обязывает.
— Вы ведь объявили, Денис Анатольевич… — полузадушенный умник в испуге выпучил на меня глаза. — Сами же, Денис Анато…
— При каких обстоятельствах я объявил? Подробности! — Я чуть ослабил удавку, чтобы вернуть Вове право вдоха-выдоха. — И смотри, ничего не упусти. Представь себе, что я сегодня немножко упал с кровати и кое-какие детали забыл, временно… или, может, я просто тебя проверяю… Ну, излагай, не тяни резину!
Вова, задышав свободнее, принялся торопливо излагать. По мере его рассказа обиженная слива в моей башке замедлила свой темп. Признаться, я ожидал гораздо худшего. История оказалась не криминальной и даже почти не бросающей тень на моральный облик главы российского государства, но до крайности несуразной.
Около месяца назад к нам залетал то ли по делам ЮНЕСКО, то ли по делам МАГАТЭ, то ли просто чтобы развеяться экс-президент США Уильям Джефферсон Клинтон: он сделал остановку в Москве по дороге из Сеула в Страсбург. Как и подобает хлебосольному хозяину, я закатил в честь всеобщего друга Билла неслабый банкет во Владимирском зале БКД, а после мы с моим гостем вышли слегка проветриться на Красную площадь — благо апрель стоял теплый.