наконец, смотрит в моѐм направлении, поднимает брови и окидывает меня взглядом с головы до
ног: практически отсутствующие волосы, макияж, импровизированный топ, расстегнутое платье. Я
не такая, какой он видел меня в последний раз, на кухоньке Сэба, в маминых мешковатых штанах
для йоги.
– О, это ты, – удивленно сказал, слишком долго пялясь на меня. Но Ник не только не
выглядит впечатленным, он выглядит совершенно разочарованным. – Так они всѐ-таки заполучили
тебя? Когда мама говорила о новой девушке, я не понял, что речь о тебе.
Я прикладываю усилие и выдавливаю улыбку. Я очень, очень хотела бы снять этот
идиотский шарф и застегнуть платье. А ещѐ лучше было бы оказаться в джинсах и папиной шляпе,
занимаясь чем-то из области искусства. Я хочу сказать ему, что это неправда – это всего лишь
эксперимент, и на самом деле я – обычный подросток. Но я – в середине фотосессии в люксе отеля
Кларидж. Это, отчасти, правда.
– Так ты Тед Траут? – продолжает Ник. – Сестра Авы? Она показалась мне знакомой,
когда я видел вас обеих в тот день, но я не смог вспомнить. Хотя и должен бы. Джесси показывал
мне столько еѐ фотографий...
– Погоди, – говорю я, поднимаясь и удерживая платье вокруг талии на манер набедренной
повязки. – Ты знаком с Джесси?
– Да, мой старый приятель. Я познакомился с ним в Корнуолле несколько лет назад.
Джесси хороший парень. Как твоя сестра? Я не в курсе с тех пор, как он уехал на Средиземное
море.
Сейчас, когда он говорит о Джесси и Аве, лицо Ника выглядит совершенно иначе.
Сердитый взгляд смягчился. За его очками я вижу проблеск того Ника, который не злится из-за
матери, еѐ карьеры и всего с этим связанного. Он выглядит нежным и уязвимым. Тот парень, рядом
с которым хочется свернуться в клубочек и болтать о Мэн Рэе. Или о чѐм угодно.
– Выходит, Джесси рассказывал тебе об Аве? – спрашиваю я.
Ник улыбается медленной забавной улыбкой.
– Постоянно. Мы созваниваемся по Скайпу. Он обычно очень, очень утомительный
собеседник, когда доходит до этой темы. Как она талантлива в сѐрфинге, еѐ шутки, что-то забавное,
милое, что она делает со своими ногтями... Боже, это бесконечно.
Папа улыбается, и я тоже. Фрэнки, Тина и Кассандра возвращаются из спальни, продолжая
разговаривать. Они останавливаются, как вкопанные, когда видят новое выражение лица Ника и
тот факт, что он разговаривает со мной, как цивилизованный человек.
– Во всяком случае, он рассказал мне, через что она сейчас проходит, – говорит он, снова