Барабанные палочки спят.( Ах, какой нынче жаркий денек!)
Все закутано в зной. Не поется и не говорится.
Белый солнечный воск, отекая, слепляет ресницы.
Превращается в патоку за позвонком позвонок.
Под ореховым деревом спит толстоухий щенок.
Под ореховым деревом так хорошо ему спится!
Из дверей вытекает душок имбиря и корицы,
Коренастые куры,. кряхтя, подбирают пшено.
Чей-то дедушка ветхой рукой затворяет окно:
Он хитер, он решил духотой от жары защититься.
/Дом осел. Зять - балбес. А сынок отвалил за границу
Где ты, Персия?/ Там. Он устал и ему все равно.
Выпить чаю, раздеться, дышать и смотреть в потолок.
(Откормили орленка в могучую злобную птицу.
Чтобы хрипло кричал, чтобы падал на шеи лисицам
И коричневым клювом пушистый затылок толок.
А он слопал все мясо, окреп и, стащив кошелек,
Улизнул. Слишком жарко. Никто не желает трудиться.)
Чай горяч. Я все пью его, пью - и никак не напиться.
Он соленый, как слезы и ласковый, как мотылек.
Закатиться в траву, к муравьям, и грызя стебелек,
Наблюдать, как ползет, не спеша по листу гусеница.
Невозможно ни есть, ни писать, ни любить, ни сердиться.
Пропылившийся ослик - и тот у дороги прилег.
Очень жарко!
***
Ю.
Бельчонком-лакомкой рука к руке потянется.
Я буду петь тебе, как пел Хайамов пьяница.
Тропинкой-лестницей склонюсь, твои шаги неся.
Нам будет лучше, если небо опрокинется.
По дну ущелия, где раз в тысячелетие
Малютка-папоротник выбросит соцветие,
Мы выйдем к озеру, к воде из света сотканной.
А медный шар уже садится между сопками
И лес горит! И начинается Предание.
Моя праща... Открой ладонь - и я отдам ее.
Брось камень в зеркало - пускай круги расходятся.
Здесь нет врагов. Здесь наш огонь. И наша Родина.
А тот, кто следовал за нами, вспыхнет крыльями.
Он был нам - кров, он был нам - Весть, и я любил его.
А он хранил меня, как маг - свое растение.
Он подарил меня тебе, как в день рождения,
Бог дарит миру нас. А миру дарит часть его.
Одно в одном. От света свет - и будьте счастливы!
Струя и ветер! Оттолкнись - и время вынесет.
Нам будет лучше, если небо опрокинется!..
* * *
Я возьму тебя в руки тепло, как забытую в книгах тетрадь.
Ученически тонкую, в рыжей бумиажной обложке.
Ты взбегала по лестницам, трогала стекла ладошкой:
- Мне хотелось бы это, и это, и это хотелось бы взять...
Ты умела так искренне, так замечательно врать,
А потом улыбаться и прятаться в "кто-его-знает".
А кровать была узкая, жесткая, в общем, дрянная.
Ты похожа, мой зайчик, похожа на эту кровать.
Почему же никто из нас, ну совершенно никто не хотел воевать?