Хью в отчаянии принялся высекать искры – те сверкали и сыпались на землю снопами, однако растопки осталось слишком мало, огонь не занимался. Руки ощутимо болели от холода, пальцы ничего не чувствовали, и Гласс решил, что без пороха ему костер не разжечь.
Он добавил веток, подсыпал к растопке порох из рога и вновь ударил кремнем по кресалу.
В ямке вспыхнул огонь; Глассу опалило руки, дохнуло жаром в лицо. Не обращая внимания, он принялся поддерживать пламя, которое теперь металось от ветра из стороны в сторону. Очередной порыв, налетевший на костерок, на миг чуть пригасил костер – Гласс, пересев, расправив плащ, отгородил огонь от ветра и заново раздул угли.
Прошло полчаса. Гласс так и сидел, плащом отгораживая костер от ветра. Заметив, что вихри исчезли, Гласс насторожился: ветер теперь дул прямо в спину, дерево от него уже не защищало, даже наоборот – порывы ветра, отражаясь от ствола, били в костер.
В груди Гласса росла паника, один страх боролся с другим. Без костра не выживешь, но не отгораживать же его плащом вечно! Буря может затянуться надолго – может, на целые дни. Нужно укрытие, любое. От ветра, бьющего в тополь, спрятаться можно по другую сторону дерева, но как не лишиться огня? Развести костер заново – без растопки, в темноте? Другого выхода не оставалось.
Ждать не было смысла. Схватив винтовку и побольше топлива, Гласс перебежал на другую сторону.
Там ветер дул слабее, зато снега было больше. Бросив винтовку и дрова, Гласс расчистил место под угли и ринулся обратно за дерево, отчаянно надеясь, что пламя еще не погасло.
Костер успело занести; Гласс разрыл снег и сунул руки под снежную кашицу, растопленную углями. Шерстяные рукавицы намокли, ладони разом обожгло жаром и холодом, Хью поспешил на другую сторону укрытия. Лицо болело, руки занемели, ног ниже щиколоток он не чувствовал вовсе. Холод все нарастал.
Искать растопку не было времени, и Гласс решил настругать щепок топором, а потом добавить пороху. Вонзив топор в дерево, он вдруг услышал донесшийся издалека глухой хлопок. На винтовочный выстрел непохоже, слишком звучно. Гром? Перед снежной бурей он не в диковину, но в разгар снегопада?..
Гласс прислушался – кроме свиста ветра, никаких звуков. Вновь заныли от холода ладони, и Гласс опомнился: надо разжечь огонь, иначе гибель. Не брести же, в самом деле, в ночи по снегу на непонятный звук.
Настругав щепок, он высыпал на них остатки пороха и взялся было за огниво, как вдруг ночь огласилась невероятным ревом, который несся из долины Йеллоустоун. На этот раз Хью узнал звук. Пушка. Капитан Генри.