По расчетам командира группа находилась километрах в пятнадцати юго-западнее гитлеровской обороны вдоль Сарпинских озер, в двадцати пяти километрах северо-восточнее другого степного озера – Лиман-Берен.
Подозвав комиссара, он провел карандашом по карте:
– Ночью нам надо отмахать километров этак тридцать пять на юго-восток.
– Сумеем ли? – усомнился комиссар. – На ноги у ребят смотреть страшно.
– Должны суметь. Впереди тринадцать часов темноты. В этой степи с нами взвод немцев разделается в два счета, а послезавтра мы дойдем до Ергеней – там нас голыми руками не возьмут! Максимыч, проверь наличие воды!
День прошел спокойно. Даже не пролетел ни один самолет над мертвой степью.
В поход выступили после ужина, как только в шестом часу вечера отгорел на западе холодный пожар заката. Шли, несмотря на все усилия командира, медленно, растягиваясь в длинную, редкую цепочку.
– Шире шаг! Подтянись!
Командир объявлял частые привалы – сначала через час, потом через каждых полчаса. Многие хромали. Все дышали ртом, глотая морозный воздух, обжигая легкие, и не могли отдышаться.
Солдатов опять шел впереди, насвистывая, привычно ориентируясь по звездам. Те же, что и в Севастополе, бессчетными россыпями студенисто мерцали они в бескрайнем небе калмыцкой степи. Под ногами то скрипел снег, то скрежетала мерзлая земля, то – на редких теперь солончаках – хлюпала соленая слякоть. И всю ночь с невидимых Ергеней, воя по-волчьи, дул в лицо партизанам пронизывающий ветер.
– А командир наш больно крут! – сказал Ваня Клепов. – Ты машину с фрицами подорвал, а он за пистолет хватается…
– Ты командира не трожь, кореш! – прервав свист, ответил Солдатов. – Я за такого в огонь и воду. Ежели хочешь знать, кабы не он, мы бы до сегодняшнего дня не дожили. Эх, не удержался я, не подумал, что они так рано поедут. Я там и кабель связи перерезал – только об этом молчок! Я о том сгоряча не подумал, что они нас по следу накрыть могли. А Леонид Матвеич, он обо всем думает. Нет, Владимир Яковлевич, надо тебе, дорогой товарищ Солдатов, ломать свой беспартийный шебутной характер! Не до шебутиловки тут!
– Да я разве что говорю! Мужик он правильный.
– То-то! И дрозда дал мне правильно.
Ваня помолчал минут пять, потом спросил:
– Градусов двадцать будет?
– Верных.
– Сам-то я из Баку – там не поморозишься.
– На азербайджанца ты мало смахиваешь! – покосился Солдатов на курносого и широколицего Клепова.
– Какой я азербайджанец! Саратовские мы. Село Атаевка Ширококамышинского района, может, слыхал?
– Про Гамбург слыхал, про Филадельфию слыхал. Атаевка? Нет, не слыхал.