— Древний артефакт! — Мужчина непроизвольно хотел повысить голос и едва не раскашлялся.
— Живой артефакт, — поправил его отец. — Надо будет с ним поговорить, исподволь разузнав, как он смог вдохнуть в него жизнь. Орден что–то знает, потому старается перехватить любые сокровища древних гробниц.
— Обратный путь? — Понимающе спросил сын.
— Я уверен — он у них был изначально, а нам всем бросают песок в глаза, дабы мы не замечали их грязных дел, — властный мужчина проявил на своём лице гнев. — Думаю, они, как и мы, хотим найти тропу ушедших богов. И если мы ухватимся за хвост удачи твоего нового брата… — он вдруг резко замолчал, снова отдав всё своё внимание игре ветра и волн, и никто в этот момент не смог бы заглянуть в его мысли.
* * *
Уже под вечер, когда с неба упали первые мелкие брызги, очередная делегация на белых внедорожниках снова навестила нас. Вышли из машин, внимательно осматривая нашу суету. Работы хватало, пока падающая с небес вода не превратила забившуюся в щели и моторные отсеки машин пыль в жидкую пачкающуюся грязь, её стоило оттуда вычистить. Дело нехитрое, но муторное. И переложить его не на кого, рабов у нас нет. Даже Лусита — подаренная мне вождём Мареком чёрная наложница, была поставлена перед фактом, что теперь она свободный человек и, в принципе, может сама выбирать свою дальнейшую судьбу. Такое известие её сильно напугало, заставив броситься передо мной на землю, обхватывая руками мои ноги. В общем, убедить её не получилось, она твёрдо считала себя моей личной собственностью. Если захочу — могу убить, но только не прогонять — это смерть души, что куда хуже обычной смерти. В истерических слезах она призналась, что она никогда не сможет подарить мне ребёнка, ибо оказалась бесплодной, но готова услужить любым другим способом, лишь бы её господин был всегда доволен. Насилу успокоил, отправив готовить обед на всю нашу команду.
Из числа прибывший делегации выделился главный — немолодой араб в белой рубахе и штанах, с накинутой на плечи шерстяной светлой безрукавкой. Стало прохладно, и все поспешили натянуть на себя лишнюю одежду, дабы не подцепить простуду с непривычки.
— Это вам, — подошедший араб раскрыл передо мной свою сумку, доставая оттуда золотую цепь с большой золотой бляхой.
Приняв её у него из рук, едва не уронил: весу в ней оказалось не менее полкило. Неожиданно. Звенья цепи толстые, но сплетены из тончайших крепко перевитых проволочек, причём не только золотых, но и металла белого цвета. Возможно тоже золото, так называемое — «белое». Тонкая и изящная ювелирная работа. Явно ручная. На золотой бляхе с одной стороны вычеканены перекрещенные кривые сабли в обрамлении пальмовых листьев и хорошо различимая круговая надпись по–арабски. Другая сторона тоже содержала арабскую надпись в несколько строк.