В конце концов Биллу стало боязно его трогать, и он перешел на то, что называл саркастическим тоном. Но тут выяснилось, что в этом Генри давал ему сто очков вперед и затыкал его на первом же слове.
Ну тогда Билл обратился к своему основному таланту, и тут же Генри побежал к шкиперу жаловаться на его выражения.
— Выражения? — спросил шкипер, глядя на парня людоедом. — Это какие же выражения?
— Грубые выражения, сэр, — сказал Генри.
— Ну-ка, повтори какое-нибудь, — сказал шкипер. Генри содрогнулся.
— Я не могу, сэр. Это… это как вы вчера разговаривали с боцманом.
— Марш на место! — заревел тогда шкипер. — Займись своим делом, и чтобы я тебя больше не слышал! Тебе не юнгой быть, а в женской школе учиться!
— Я знаю, сэр, — всхлипнул Генри. — Но я не думал, что здесь будет так плохо.
Шкипер тупо на него уставился, потом протер глаза и снова уставился. Генри опустил голову и вытер слезы.
— Бог мой, — сказал шкипер. — Только не говори мне, что ты девчонка!
— Если вы не хотите, сэр, я не скажу, — ответил Генри и снова вытер слезы.
— Как тебя зовут? — спросил шкипер.
— Мэри Маллоу, — ответил Генри.
— А зачем ты… вы это сделали? — спросил шкипер.
— Отец хотел выдать меня замуж за человека, которого я не любила, сказала мисс Маллоу. — Ему очень нравились мои волосы, и я их отрезала. А потом я испугалась и решила, что раз я стала похожа на мальчика, то вполне могу пойти юнгой на какое-нибудь судно.
— Да, прибавили вы мне заботы, — сказал шкипер и позвал старшего помощника посоветоваться.
Старший помощник, мужчина строгий в вопросах нравственности — для старшего помощника, разумеется, — просто онемел от изумления.
— Ей нужно жить отдельно, — заявил он наконец.
— Ясное дело, — сказал шкипер, позвал меня, велел расчистить для нее отдельную комнату — мы иногда брали двух-трех пассажиров — и перенести туда ее вещи.
— У вас, конечно, есть запасное платье? — с надеждой спросил шкипер.
— Только то, что на мне, — застенчиво ответила мисс Маллоу.
— Пришлите ко мне Доусета! — приказал шкипер.
Мы с трудом вытолкали беднягу Билла на палубу, и шкипер обошелся с ним так, будто тот был самым большим негодяем из всех, еще не повешенных. Ему тысячу раз пришлось просить извинения у юной леди, и вернулся он в таком подавленном состоянии, что сам не понимал, что говорит, и даже попросил прощения у матроса, которому наступил на ногу.
Потом шкипер проводил мисс Маллоу в ее каюту и, к своему величайшему изумлению, заметил в кают-компании третьего помощника — большого любителя женского общества, — который танцевал сам с собой тустеп.