Занятия эти, кстати уже через две недели принесли свои плоды. Я смог более — менее управляться с нитями силы двух разных стихий, что дало мне наконец‑то возможность пользоваться последним, до этого недоступным мне, заклинанием малого ночного зрения. Которое я, едва дождавшись ночи, и испробовал. Малым, оно назвалось не просто так, моё зрение ночью не стало идеальным, а просто окружающее пространство стало чуть более различимым.
С мечом, пока никакими результатами я похвастаться не мог. Мартын показывал мне всё новые связки и заставлял их заучивать, одновременно подключая к ним все изученные до этого. Получалось так, что мастер, той школы меча, которой меня обучал старик, должен сражаться, не прекращая движения. Один удар переходит в другой, тот в блок, блок в атаку. И все это при должном исполнении должно выглядеть одним движением. Как подобное возможно не в тренировочной связке, а в реальном сражении, я представить не мог. Но в словах Мартына, я нисколько не сомневался. В его мастерстве я убедился уже давно. Кроме новых движений, ничего нового мне не демонстрировалось. На вопрос, как я могу понять суть всего, что он мне показывает, не спаррингуя с применением этих знаний, старик отвечал мне, что для спаррингов ещё не время. Когда будет, это самое время, понятное дело, просвещать он меня не собирался.
Так же хорошим событием помимо возможности применения, теперь уже всех изученных мной заклинаний. Стало то, что я, наконец‑то заработал серебряную монету, работая в лавке. Произошло это спустя полтора месяца спустя, после приёма моей первой пациентки. С довольным видом я вернул свой долг учителю, и пообещал впредь отдавать ему половину дохода со своего начинания. Все таки он мне предоставлял и кров, и рабочее место, и еду. Старику это явно не понравилось, но противиться не стал. А вот когда я заикнулся ещё и о расчёте, за то время, которое я у него провёл, сильно осерчал. Сказав, что денег ему в благодарность не нужно, своих хватает, лучше б я усерднее занимался. Хотя я и так выкладывался на занятиях по полной.
Интерлюдия
Старик, стоял и смотрел в спину удаляющегося юноши. В руке лежала серебряная монета, а внутри царило смятение. Жизнь Мартына резко поменялась, после того, как он поначалу думал, молодой пацан, постучался в его ворота. Только с приходом этого человека старик наконец‑то понял насколько одиноко ему было жить в этом доме одному. Когда умерла его жена, он долго горевал и доучив до конца срока оплаты последнего ученика, перестал заниматься преподаванием. Очередная потеря близкого ему человека сильно ударила по его состоянию. Если после смерти брата, его поддержала жена, то после её смерти оказать поддержку было уже некому. Дом, напоенный шумом и гамом молодых оболтусов, согретый теплотой и любовью его жены стал пустым и безжизненным.