Константин Августович (легок на помине) уже спешил ко мне с легкостью, удивительной для столь грузного человека.
– Позвольте, Игорь Кондратьевич, на два слова.
Мы отошли с площади в какой-то тихонький переулок. Майор поспешил рассказать – только что позвонили из Оренбурга. На армейском вертолете отправили шашки с усыпляющим газом, из последних разработок нетравматического оружия. Будут в Ташлинске через час, сбросят шашки на здание, останется только собрать спящих и разделить на преступников и детей. А пока нужно каким-то образом избежать эксцессов.
Я сделал значительное лицо:
– Отправьте парламентера, заговаривать болтунам зубы. Да хоть товарища Носова – его все в городе уважают, даже «неедяки».
Потный майор потряс мне руку и затрусил назад. Через минуту мегафон рявкнул:
– Пропустите парламентера. К вам идет Носов Георгий Анатольевич! Он несет медикаменты, еду и воду.
Я запомнил – тесная площадь, залитая до краев солнцем, проход между двумя рядами солдат и Г. А., ссутулившийся под тяжестью рюкзака с продовольствием. Со второго этажа сбросили веревочную лестницу, Учитель полез по ней, осторожно перехватывая ступеньки. …Могли бы и дверь открыть, или там у них баррикада?
Гомон стих, проповедник заткнулся. «Неедяки» «неедяками», но Г. А. действительно знал весь город, за него беспокоились. я мерил шагами скользкую плитку – двадцать восемь шагов вдоль фасада библиотеки, разворот и снова – раз, раз! Микелито отошел в тень, от жары или от переживаний хваленое здоровье космолетчика дало сбой. я видел, что из носа у него пошла кровь, но не в силах оказался приблизиться хоть на минуту, отвлечься от напряженного ожидания. Минуты сыпались желтым песком в часах.
Наконец изнутри в здании что-то заскрежетало. Затем приотворилась дверь, и появился Г. А. с хнычущим грудничком на руках. За его брючины цеплялось трое малышей, сзади вышагивали ещё три до ужаса серьёзных дошколенка постарше. Безошибочно выцепив меня из толпы, Учитель вручил младенчика:
– Принимай ценный груз. И вы, птицы мои, облепите этого доброго дядю – он мой ученик, знает тысячу сказок. Про Емелю хоть помнишь?
Я-то помнил, а малыши дружно сделали личики. Как большинство «дикорастущих» детей, они предпочитали стереовизор книгам. Ничего, это мы исправим.
– Проследи за маленькими, пожалуйста. Там ещё двадцать школьников, четверо старших наотрез отказались жить в интернате. Им осталось год-два доучиться. Как думаешь, пойдет ли РОНО навстречу?
«Пусть попробует отказать», – подумал я, но произнес другое: – Дура лекс сед лекс, Георгий Анатольевич, наша задача сохранить им жизни, а не идти навстречу. я считаю, что «неедяки» совершают очень серьёзное преступление, доверять им детей – значит становиться сообщниками. Сперва они выйдут все, без ультиматумов и условий. А детали обсудим, когда все закончится.