— Какие старые руки, — сказала она. — Вы способны принять эту реальность? Или мы так и будем беседовать до скончания века?
— Будет так, как вы пожелаете, — ответил он. — Я ведь не ясновидец.
— Мы могли бы просто полежать рядышком на кровати, — сказала она. — Мне столько лет, я ведь устаю сидеть так долго на стуле. Неплохо бы об этом подумать.
Он ответил не сразу.
“Конец, я все погубила, — подумала она. — Всю жизнь я только и делаю, что все гублю. Вечно слишком спешу, слишком доверяю. И вот теперь я умру и буду знать, что сама во всем виновата, как ты начала жизнь, так ее и проживешь, это судьба”.
Он резко встал.
— Вы не представляете себе, как я волнуюсь, — сказал он. — Я старик. Я вас только разочарую. Думаю, мне лучше сейчас уйти.
“Ну и уходи, — сказала бы она в молодости, уязвленная, что ее отвергли как женщину. — Уходи, и чтоб я тебя больше никогда не видела”. Но молодость давно прошла, и уж коль на то пошло, Уильям моложе ее, откуда ему знать, что для него лучше, а что хуже?
— Сядьте и перестаньте болтать чепуху, — сказала она. — По сравнению со мной вы желторотый птенец.
— Моя жена ушла от меня, потому что я стал стар и ни на что не годен.
— Самое время исповедаться, — сказала Фелисити. — Я вам все равно не верю. Хотите легко отделаться.
Он стоял у стеклянной двери. Уйдет? Не уйдет? И вдруг он шагнул к кровати и сел.
— Чарли еще не приехал, — сказал он. — А пешком мне не дойти. Так что если у вас устала спина, можем немного полежать на кровати.
И вытянулся во весь рост. Она прилегла рядом. Он был выше ее на пять дюймов, и ее бедро естественно вписалось в выемку его талии — так она и представляла себе.
— Вы любили свою жену? — спросила она. Этот вопрос было легче задать, не глядя ему в глаза.
— Эльзу? Я прожил с ней двадцать лет. Люди становятся как бы одним существом. И часто это не то существо, каким тебе суждено было быть.
Не слишком-то прямой ответ.
— Женщины редко уходят после двадцати лет брака. Просто так, ни с того ни с сего никто не станет разводиться. Что вы сделали?
— Причина не в том, что я что-то сделал. Скорее в том, какой я был. Может быть, она была похожа на меня, может быть, тоже чувствовала, что стала не той, кем ей суждено было стать. Может быть, хотела обрести себя, пока не поздно. Люди доходят до полного отчаяния.
— Но вы не хотели с ней расставаться.
— Конечно нет.
Слова больно кольнули. Муж любит свою жену — она и забыла, как жестоко может ранить такой пустяк.
— Я с ней сроднился, и с хорошим, что в ней было, и с дурным, — говорил он. — У меня не было сил вести бракоразводный процесс. А у нее были. Она стала ходить в группу разводящихся женщин; думаю, они ее там накачивали. Я ей все отдал, даже то, что она сама не хотела брать, а когда она умерла, все досталось Маргарет. Теперь вот живу в “Розмаунте”. Много читаю. Гляжу, как меняются море и небо, думаю, что хорошо бы куда-нибудь перебраться, изменить жизнь. И так день за днем — ничего, нормально. Люди считают меня неудачником, пусть, мне безразлично. Но сам-то я никогда не думал, что буду так доживать свой век. Старик у моря.