=Ы? - снова подумал я и отключился.
***
-Вовочка, скажи - Ааааа!
-Ааааа... - послушно открыл я рот, куда моя 'мамочка', аккуратно выгрузила чайную ложечку жидкой каши.
Жевать я пока не мог, челюсть была качественно сломана. Ну, это официально, на самом деле, всё обстоит немного по-другому. Поэтому, мне приходится давиться жидкой, пресной, противной овсянкой. Не знаю, почему во всех больницах любого из миров, так издеваются над больными? Вот помню, лежал я в военном госпитале - кормили овсянкой. Потом как-то в гражданской больнице валялся - тоже овсянка. И тут теперь лежу - снова овсянка. Я понял одно, что это всемирный сговор медиков и их цель - покорить весь мир при помощи овсянки! Шучу, конечно, но рациональное зерно в моих рассуждениях всё-таки есть.
А пичкает меня сейчас овсянкой, моя мама. Вернее, мама этого тела. Но, разумеется, она не знает, что в этом теле не её сын. Да и кто ей об этом скажет? Точно не я, меня пока всё устраивает. Маму зовут Оксана Викторовна, и ещё есть у меня 'папа', который тоже ежедневно меня навещает. И зовут его Григорий Яковлевич. Ну и у нас троих, звучная, украинская фамилии - Онищенко. Потому что мы натуральные хохлы. Это я с юмором, прикалываюсь. С семьёй мне повезло, на самом деле. Мама-папа в комплекте, я у них старший сын, мне сейчас пятнадцать лет. Есть ещё 'сестрёнка' Маринка, которой одиннадцать лет. Непоседливая тарахтелка. Ни минуты не молчит и не может усидеть на месте. Первые два дня, после того как очнулся в палате, я просто тупо вырубал себе слух, чтобы спасти мозг от перегруза. Потом подумал, а какого собственно хрена? Мне сейчас любая информация нужна как воздух. Я же вообще не знаю, что там за пределами моей палаты в мире твориться. Не важно, что я не знаю никаких Мишек, Ванек, Дусек и кошек Марусек, про которых она мне рассказывает. Главное, чтобы я по выходе из больницы их 'узнал', ну или 'вспомнил'. Я тут решил, немного прикинуться потерявшим память. Ну, типа - 'тут помню, а тут не помню...'. А что делать? Как-то надо выкручиваться.
Так вот, сейчас глотаю кашу, которую в меня впихивает моя мама, и слушаю сестрёнку. А сестрёнка мне повествует про то, как они с пацанами и девчонками ходили на поле, смотрели, как трактор пашет. Столько восторгов! Ещё бы... На дворе сейчас весна. Весна тысяча девятьсот тридцать седьмого года.
***
Моё пробуждение после операции было банальным. Я просто проснулся. И что хорошо, в момент, когда я проснулся, сразу вспомнил тот сон, где неизвестный голос рассказывал мне про параллельные миры, про мою смерть... Поэтому, придя в себя, я не торопился обнародовать это радостное событие. Приоткрыв глаза, я осторожно осмотрелся. Кроме меня, в палате было ещё трое мужчин, разной степени травмированности. Ну, а кроватей было больше, палата на восьмерых. Странно, обычно больных больше чем кроватей, а тут наоборот.