– В ваших рассуждениях что-то не так, – сказала Кэти Миллер. – Не знаю, что именно, но что-то явно не так.
Стюардесса наклонилась к ним и с заученной улыбкой предложила выбрать напитки.
Миссис Миллер попросила кока-колу.
Ее сосед неодобрительно покачал головой.
– Сплошной сахар и кофеин, – сказал он. – Не полезно ни вам, ни малышу, которого вы кормите грудью.
– Откуда вы знаете, что он не искусственник?
– Достаточно видеть, как вы его держите, миссис Миллер. Моя жена точно так же держала нашего ребенка.
– Но мне нравится кола, – сказала она.
Трое мужчин в деловых костюмах быстро проскользнули мимо стюардессы и направились в носовую часть самолета. Сосед Кэти Миллер, до сих пор державшийся непринужденно, устремил на этих троих настороженный взгляд, словно газель на внезапно появившегося тигра.
– У вас здесь кола? – спросил он стюардессу.
Кэти Миллер в замешательстве заморгала. Что происходит?
– Да. На тележке, – ответила стюардесса.
– Дайте же скорее! – потребовал пассажир.
– Так вам две колы? – переспросила стюардесса.
Сосед Кэти Миллер, казавшийся ей таким любезным и предупредительным, бесцеремонно выхватил напиток, прежде чем стюардесса успела обслужить Кэти.
Он поднес напиток к губам, с ужасом наблюдая за тем, что происходило в передней части самолета. Кэти увидела, что он держит около стакана белую продолговатую таблетку.
Не отрывая глаз от передней части самолета, он сказал:
– Я хочу, чтобы вы запомнили одно, миссис Миллер. Любовь всегда сильнее. Любовь – это сила. Ненависть – слабость.
Кэти Миллер некогда было философствовать. Из громкоговорителя понеслись слова, от которых у нее все сжалось внутри:
– Говорит Революционный фронт освобождения Палестины. Благодаря нашим героическим усилиям мы доблестно захватили этот самолет, оплот капиталистического и сионистского гнета. Мы освободили самолет. Теперь он в наших руках. Не делайте резких движений, и вам не причинят вреда. Одно резкое движение, и вас пристрелят. Всем положить руки на голову. Без резких движений. Не подчинившихся нашей команде ждет расстрел на месте.
Если положить руки на голову, она уронит ребенка. Кэти Миллер положила левую руку на голову, а правой продолжала держать ребенка. Может быть, необязательно поднимать обе руки. Она закрыла глаза и молилась, молилась, как ее учили в воскресной школе. Она говорила с Господом, объясняя, что ни в чем не виновата, чтобы ей и ее ребенку причинять боль. Она умоляла Бога оставить их в живых.
– Доктор Геллет! Доктор Геллет! Где вы находитесь? – послышалось в репродукторе.
Кэти слышала, как люди пробираются по проходу. Она почувствовала, что под ногами у нее мокро. Должно быть, она выронила стакан с колой. Ей не хотелось открывать глаза, чтобы удостовериться в этом. Она будет сидеть с закрытыми глазами, прижимая Кевина к груди, и все обойдется. Она ни в чем не виновата. Она всего-навсего пассажир. В худшем случае самолет пробудет в воздухе несколько лишних часов, потом она откроет глаза и обнаружит, что они наконец приземлились в Афинах. Так и произойдет, если только не открывать глаза. Воздушные пираты, которые напали на самолет, все равно будут вынуждены где-то приземлиться. Они выйдут из самолета, а она с Кевином и все остальные полетят в Афины.