— Что на личном фронте? — спросил Йен. — Встречаешься с кем-то? Влюблена?
— Да.
— Полагаю, этот счастливец здесь?
— Да.
Но где? Аниту охватила паника, но тут она заметила, как Джек вышел из ванной и сразу направился к той самой девушке, а затем они начали танцевать, дразня друг друга и танцуя в отдалении. У Аниты сжался желудок, их танец напоминал половой акт на расстоянии, соблазнительный, возбуждающий, всепоглощающий. Боже, однажды Джек засунул ей палец в зад. Почему она вспомнила об этом сейчас? Потому что было больно, как при виде этого танца? Может быть, может быть.
— Йен, ты не принесешь мне выпить?
— Конечно. А что?
— Водку со льдом, пожалуйста.
— Одна нога здесь, другая там.
— Спасибо.
Но он замешкался.
— Ты как-то помрачнела. Тебе плохо?
— Просто здесь жарковато. А тебе?
— Я принесу выпить и открою окно, — озабоченно сказал Йен.
Во время их короткого романа он никогда не проявлял заботы, и Анита подумала, что он так изменился потому, что сейчас между ними не было секса, не было любви и проблем брака. Ей было любопытно видеть, как у него возникло человеческое отношение к ней, когда исчезли все важные вопросы взаимоотношений между мужчиной и женщиной.
— Льда я положил мало, — сказал Йен, вручая бокал. — Кажется, тебе нужно кое-что покрепче.
— Правда.
— Он задает тебе перца?
— Да. Да.
Анита сделала большой глоток, потом еще один. Стакан, из которого она сейчас пила, был из-под сливового желе. Этот стакан достался ей в наследство со времен совместной жизни с Симоной. Симона и купила это желе, она любила намазывать его на хлеб по утрам. Анита подумала: а как там обстоят дела у Симоны и Роберта Фингерхуда? Может, они полюбят друг друга, поженятся, и Симона попросит ее быть свидетельницей на свадьбе. Наверное, все знакомые девушки выйдут замуж раньше ее. Вот на прошлой неделе одна из старших стюардесс объявила о своей помолвке. Этой лошади по документам было тридцать пять лет. Другая стюардесса съязвила: «Клянусь, в постели она делает чудеса».
Анита прикончила водку и пошла к бару, пока Йен сражался с окном, которого не открывали несколько месяцев. В этом момент «Сюпримз» запели «Остановись во имя любви».
— Тебе лучше? — спросил Йен, когда она вернулась с полным бокалом.
(«Вам лучше, миссис Нортроп?» — спрашивала в это время Маргарет в кухне цвета сливочного масла.)
— Свежий воздух помог, — сказала Анита.
— Так где же он?
— Танцует вон с той.
— Неплохо.
— Да, он привлекательный.
— Я о девушке.
— Не остри.
— Извини. Это бестактно. Но ты гораздо лучше. Честное слово. Это не слова утешения.