— Спасибо.
— Не за что. Я мерзавец и прекрасно это знаю.
— Возможно, но сегодня ты очень мил.
— Огорченные дамы всегда полагаются на мою рыцарскую натуру. Мы, англичане, дорожим легендой о нашем романтическом прошлом.
Разве я не был мил и нежен с тобой?
Остановись во имя любви, пока ты не разбила мое сердце.
Подумай, хорошенько подумай.
— Иногда я думаю, что не надо было мне уезжать из Кливленда, — сказала Анита.
— А на что похож твой Кливленд?
— Жуткое место. Наверное, худший город Америки.
— Почему же?
— Он такой уродливый. Уродливее городов я и не видела. Там все думают только о деньгах.
— Не это отличает Кливленд. Сейчас все и всюду думают только об этом.
— Девушка, с которой танцует Джек, накачана.
— С чего ты взяла? Вполне трезвая, по-моему.
— Я не о пьянстве. Богатая. Очень богатая.
У Йена во взгляде появился специфический огонек.
— Я не знал. Почему же ты раньше не сказала?
— Хотела сделать сюрприз.
Он инстинктивно поправил прическу и отряхнул воображаемые соринки с куртки.
— Приготовимся, дорогая. Куда вложены ее деньги? Надеюсь, во что-то солидное?
Подумай, хорошенько подумай.
— Недвижимость, — сказала Анита.
— Ты — чудо. Увидимся.
Подумай, хорошенько подумай.
Если даже маневр Йена окажется успешным, не было никакой гарантии, что Джек не переключится на другую или другая не переключится на него. Она должна сцапать его, пока его не сцапает девица в розовой мини-юбке, или та, в золотистом бурнусе, самая красивая здесь. У нее были огромные миндалевидные глаза, стройная фигурка. Или девушка в распашонке и пышной оранжевой юбке. Да, у всех у них были яркие отличительные черты, которые бросались в глаза. В Нью-Йорке так много привлекательных женщин, конкуренция жуткая, Анита погибала из-за нее. Почему Джек должен выбрать ее, когда так много более миловидных, более живых девушек, чем она? Даже у самой некрасивой девушки в комнате, той, в вязаном платье, был свой шарм: очень короткая стрижка, вызывающие тени под глазами, резко контрастировавшие с полосами на платье. Розовая гаремная пижама Аниты казалась ей убогой на фоне экзотики одеяний других девушек, и сейчас она пожалела, что не нашла ничего другого, может, лучше было купить отделанное металлом, лязгающее платье? Металла не было ни на ком, как она отметила, наверное, потому, что пока он был очень дорог. «Сюпримз» начали «Медового мальчика»:
Он сахар, он мед, он чудо чудес.
Он мое сердце, моя радость и моя любовь.
М-м-м, м-м-м, м-м-м.
Анита вспомнила, как однажды они сидели в ванне и пускали игрушечные кораблики среди радужных мыльных пузырей, и она размышляла о том, что бы пассажиры с серьезными лицами («Нас выкинет в Атлантику, ребята») подумали, если бы узнали, что их капитан и старшая стюардесса играют корабликами в ванне и мылят друг другу гениталии. Потом они вытерлись, попудрились, выпили шампанского и провели остаток дня в отеле «Палас» в Мадриде, занимаясь лю-ю-ю-юбовью-ю-ю и приговаривая, что надо бы сходить в музей Прадо и посмотреть картины Веласкеса, но еда была лучше, чем на натюрмортах: кусочки огурца с тушенной в красном соусе говядиной и все прочее… Все было прекрасно.