Но как бы быстро ни бежали мальчишки, все равно опоздали. Поняли они это, еще поднимаясь на холм, за которым открывался вид на селение, где в рубленых бревенчатых домах и в мазанках из прутьев, обнесенных частоколом, спали и видели сны их братишки и сестренки. Но…
«Не встретить им нового дня», — поняли мальчики, увидев столбы дыма, поднимавшиеся из-за холма. Запах гари ударил им в нос, до ушей донеслись крики и звон железа…
Меньше всего жители селения могли ожидать нападения хорошо вооруженных профессиональных воинов. Мужчины в землях норманнов, те из них, кто посвятил себя служению Одину, отправлялись в дальние края, чтобы добыть богатства и славы, дома оставались лишь старики и больные, да еще те, кто избрал другую стезю: стал рыбаком, крестьянином или ремесленником. Такие не думают о войне и уж тем более не станут они нападать на селение, где живет семья морского конунга. Ведь он вернется и месть будет страшной.
Старик и юноша, дремавшие на сторожевой башне, умерли быстро, не успев подать знака своим. Это была первая кровь, пролитая в те предрассветные часы в селении Эйрика Бесстрашного. Первая, но не последняя.
Стальные кошки вонзились в мягкое дерево частокола, быстро и бесшумно вскарабкались морские разбойники по веревкам, попрыгали на снег за стену. Псы разбудили людей в домах, но было поздно…
Отсюда с пригорка поднявшимся на его вершину мальчишкам открывалась картина ужасного предательства. Воины Бьёрна Хеммингсона, казалось, обезумели. Такого не делали норманны и в чужих землях: они убивали всех, даже детей и женщин, а черный горбун стоял посреди площади возле огромного костра, воздевая к небу длинные, похожие на крылья коршуна, руки, и что-то кричал.
Бросая трупы, убийцы спешили дальше, чтобы деловитыми движениями лишить жизни очередные жертвы. Те немногие мужчины, которые оказались дома, пытались сопротивляться, но продержаться им удавалось недолго.
Вот на площадь, подталкиваемая в спину острием кинжала, ступая по снегу босыми ногами, высоко держа непокрытую голову с разметавшимися по плечам светлыми волосами, вышла стройная женщина с ребенком на руках, еще один ребенок, хватая ее за подол длинной холщовой рубахи, семенил рядом, стараясь во что бы то ни стало не отстать от матери. Воины, окружавшие предводителя, расступились, и женщина оказалась прямо перед Бьёрном. На лице его заиграла хищная улыбка.
— С пробуждением, мать богов, — проговорил он.
Воины захохотали, но женщина молчала.
— Жена сына Одина не хочет говорить с простыми воинами.
— Вы не воины, вы бабы, — с презрением бросила женщина. Смех стих, и она продолжала: — Справились с сонными калеками и детьми, настоящие викинги. Один уже приготовил вам почетные места за столом своего пира в Валгалле.