— Славный денек, братец? — проговорил он с явно намеренно подчеркнутым подобострастием.
— Да, — нехотя пробурчал барон, взглянул на Грекобойцу и кобыл и произнес, едва заметно кивая: — Неплохой.
— Вот только скука смертельная, братец, — посочувствовал калека и смачно, раздирая рот едва ли не до ушей, зевнул.
Барон не ответил, а юный помощник сокольничего, ехавший позади, испуганно шепнул товарищу:
— Гвиберт рехнулся, к чему дразнить гусей?
Его собеседник думал по-другому. Он усмехнулся:
— Погоди, это только начало, то, за что с нас с тобой сняли бы кожу, сойдет проходимцу с рук, в худшем случае он получит пару раз плеткой по горбатой спине.
Старший сокольничий бьих прав.
— Скучно, и то твоя правда, братец, — продолжал Гвиберт, — хотя, если вспомнить, как ты нынче славно поохотился, живот надорвешь от смеха.
Такого заявления не ждал никто, даже Монах, который поднял голову и захрапел.
— Что?! — Барон резко повернулся, но шут, пришпорив кобылу, проскакал немного вперед, так что плеть Рикхарда рассекла лишь воздух. — Ах ты мерзавец! Ну постой же у меня!
Барон сжал бока Монаха крепкими, как камень, шенкелями, мерин послушно выполнил команду, и погоня началась. С рыси они перешли на галоп, но то ли Гвиберт не уступал рыцарю в умении править конем, то ли Монаха, не в пример настоящим монахам, не привлекала затея гоняться за самкой, так или иначе Рикхард настиг наглеца, только проскакав добрую милю и оказавшись поблизости от места, где пасся Грекобойца.
Жеребец, завидев хозяина, заржал, точно давая понять, что не прочь ввязаться в какую-нибудь заварушку. Однако Рикхарду было не до коня, следовало взгреть Гвиберта Болтуна по кличке Два Языка как следует. Вместе с тем старый сокольничий был абсолютно прав. Барон, который мог за подобные шутки содрать кожу с любого, поступил с Гвибертом довольно мягко.
Рикхард де да Тур заботился о подданных, желая, чтобы они не страдали от того, что служат не владельцу города с ярмарочной площадью, на которой удобно прилюдно наказывать преступников, а ему, хозяину маленького местечка, где почти никогда ничего не происходит. В позапрошлом месяце он собрал народ возле замка и медленно и мучительно казнил неради-вого конюха. Тогда все (кроме разве что главного действующего лица) испытали немало удовольствия от представления. Не осталась внакладе и семья казненного, получившая неплохую денежную компенсацию.
С наглецом Гвибертом все обстояло несколько сложнее. Дело в том, что Рикхард (третий сын в семье не богатого рыцаря) и чадо кормилицы, Гвиберт, играли вместе; последний вырос бы вполне крепким юношей, не случись забавы, в которой Рикхард изображал герцога Нормандии Вильгельма, а Гвиберт — мятежных баронов.