— Кровь… Кровью за науку платим. И все из-за меня… Если бы…
— Ладно. Если бы да кабы… — Лаймон погладил шершавый цемент стены. — Хранилище-то когда закончили?
— Весной. Хотели к маю сдать, к празднику — не вышло. — Артур чему-то улыбнулся. — Марцис тут со своей бригадой — все в ударники лез, на премию напрашивался. Ну и получилось тяп-ляп. Я ему такую премию всыпал! Заставил переделывать…
— Молодец! На совесть сработано, — хмуро похвалил Лаймон. — Хорошая стенка, крепкая. — И спросил тревожно: — Чего они нас тут держат? Ты можешь понять? Не бьют, не допрашивают… Вроде как забыли.
— Не волнуйся. Когда понадобится — вспомнят.
— Хорошо пока вместе. А рассадят? Они на любую подлость горазды.
— Ты это к чему?
— Так, на всякий случай. Чтоб всегда — одной стенкой…
Он хотел еще что-то сказать, но запнулся под свирепым взглядом Артура.
— Съездил бы я тебе… Заладил со своей стенкой. Первый день, что ли, знакомы?
Лаймон молча провел ладонью по цементу:
— Да, стенку ты поставил хорошую. Мышь не проскочит.
Старая фабрика представляла собой унылое строение из серого камня, одиноко торчавшее посреди леса. Скользнув взглядом по замшелым стенам, выбитым окнам, Лосберг оглянулся на Манфреда. Тот стоял возле автомобиля, внимательно слушая доклад офицера саперной части. Неподалеку от них следователь Спрудж попыхивал папироской. Да, да, именно Спрудж. Он постарел, обрюзг, но вместе с тем это был все тот же, уверенный и знающий себе цену, Спрудж.
— Ограждение мы устанавливаем вот по этой линии, в два ряда, — объяснил сапер. — Столбы пока деревянные, но когда получим бетонные опоры…
— А где будут сторожевые вышки? — перебил Манфред.
День был пасмурный, неуютный. Ветер трепал разложенные на капоте машины листы чертежей.
— Вот здесь, здесь и здесь…
— Недостаточно. Поставьте еще здесь и здесь. — Зингрубер придавил пальцем чертеж. — У въездных ворот тоже. Это вам не Франция.
— Слушаюсь. Бараки сборные, типовые — мы размещаем их вот в таком порядке. А существующие помещения перегораживаем на три отсека и подготавливаем для первой партии…
— Первая партия прибудет послезавтра.
— Послезавтра? — замялся офицер.
— Да, послезавтра. К четырнадцати ноль-ноль.
— В случае крайних обстоятельств перенос возможен?
— Исключается.
— Понятно. Разрешите действовать?
— Идите! — Манфред обернулся к Рихарду: — Ну, как тебе апартаменты?
— Мерзкое местечко, — брезгливо поморщился тот. — Я и в детстве его недолюбливал.
— А по мне — так даже и неплохо. Надо будет поблагодарить твоего тестя. Как вы считаете, господин Спрудж?
Следователь наклонил голову, почтительно, но без лакейской угодливости ответил: