Вилли не ответил, лишь мотнул забинтованной головой — они уже спускались по лестнице.
— Вы не очень внимательны к своей невесте, господин управляющий. Разве можно допускать, чтобы у любимой женщины были такие руки? — И вдруг, понизив голос, спросил: — Откуда эта девка?
Брандис споткнулся и чуть не свалился с лестницы.
— Видите ли… — залепетал он. — Собственно…
— Я спрашиваю, откуда эта девка? — Эрвин посмотрел на Брандиса так выразительно, что у того сразу отпало желание лгать и изворачиваться.
— В поместье восемнадцать женщин из присоединенных территорий, — плаксиво признался он. — Я конечно, понимаю… Но это была только шутка. Я никак не предполагал…
— Чего именно вы не предполагали? Встретиться с нами, или то, что она сбежит от вас?
Брандис не ответил.
— А вы знаете, что вам полагается за подобные штучки?
Тревожная апрельская ночь, терпко пахнущая нарождающейся весной, смрадом пожарищ и порохом, показалась Брандису еще чернее. Но за него неожиданно вступился Вилли. Вернее, не вступился, а брезгливо попросил:
— Оставь его в покое, Эрвин. Нам надо спешить.
— В покое… — Эрвин ощерился в злой гримасе.
— Где лошади? — не давая распалиться товарищу, спросил Вилли.
— Там, — Брандис показал дрожащей рукой на конюшню, маячившую темной громадой в конце усадьбы. Не выдержал, спросил: — А что мне делать с девками?
— С девками? — окончательно вышел из себя Эрвин. — До этого вам консультация не требовалась?
— Эрвин… — нетерпеливо, с досадой цыкнул на него Вилли. — Займись делом.
— Ефрейтор Вульф, — крикнул кому-то в темноту однорукий, — выдайте этому господину канистру бензина. — Даже в темноте было видно, какой ненавистью пылают его глаза.
Брандису стало невыносимо душно. Он с ужасом посмотрел ка канистру, брошенную к его ногам, провел ладонью по взмокшему лбу, хрипло спросил:
— Вы хотите, чтобы это сделал я?
— А вы полагаете, что за вами должны подчищать другие?
— Нет, зачем же… Я могу…
Не оставляя саквояжа, он подхватил в другую руку канистру с бензином и бросился к бараку. Управляющий спешил, ломал ногти, обливался вонючей жидкостью, то и дело краем глаза подглядывая в сторону конюшни, где выводили и запрягали лошадей — только бы успеть, только бы не бросили одного посреди этой страшной апрельской ночи. Он почти не думал о неблагодарной землячке, которая сбежала от него таким наглым образом и чуть не поставила его под пулю. Впрочем, и сейчас было неясно, чем все это кончится.
А Бирута, действительно, сбежала. Выйдя в гостиную, она едва ли верила в удачу. Постояла-над ящиками с упакованной посудой, прислушалась к доносившимся из-за неплотно прикрытой двери голосам — вроде бы ничего страшного не случилось, во всяком случае, за нею пока не бросились вдогонку. Сердце учащенно заколотилось — надо было решаться. На цыпочках, девушка быстро и неслышно пошла к выходу. Набрала в легкие побольше воздуха, стиснула кулаки, ступила на лестницу.