— А мы увидим премьеру, — неожиданно сказала Марта.
Александр удивленно вскинул глаза, пытаясь осмыслить услышанное, но Марта, не шелохнувшись, смотрела на сцену.
— Я решила остаться здесь, — продолжала она. — Насовсем. Я долго думала… Не могу я вернуться туда… Хочу все отрезать, понимаете? Все. И начать сначала. — Она помолчала, жестко добавила: — Фамилию тоже сменю. Тем более, что возвращаться мне некуда да и не к кому.
Ефимов помолчал, затем осторожно сказал:
— Я думал, вы сильнее. Во всяком случае, мне так казалось.
Она резко выпрямилась, горько произнесла:
— А вы считаете, легко заново ворошить память? Каждому объяснять, доказывать… И ему… — Марта взглядом показала на Эдгара.
— Еще раз! — сердито закричал дирижер. — Что такое сегодня с валторнами? Не слышу вас.
Музыканты устало завозились на своих местах, перелистывая в обратном порядке ноты. Петр Никодимович, улучив момент, ласково подмигнул Эдгару. Мальчик тоже мигнул в ответ. А Марта сидела нахмурившись, задетая словами Александра за живое. Он почувствовал это.
— Простите, я не подумал… Поймите, я только рад вашему решению. И сделаю все, чтобы вы были счастливы.
Он сказал это так искренне, с такой болью, что она смутилась:
— Знаете, я хочу взять фамилию Артура. Хочу, чтобы сын носил фамилию настоящего отца. Правильно?
Ефимов опустил глаза, потер в волнении колено — пальцы дрожали — и, не поднимая головы, ровным голосом ответил:
— Правильно. И справедливо. Хотя это будет очень и очень нелегко. Что ж, попробую помочь.
Они замолчали и долго смотрели на сцену, где звучала музыка, картинно маршировали артисты, где было весело и светло, а у них самих на душе было так же тревожно и темно, как в этом пустом и холодном зале.
Налетевший с моря ветер бил в лицо бегущей по берегу Илге, трепал выбившиеся из-под косынки волосы. Казалось, вот-вот вырвет и унесет зажатый в ее руках листок бумаги.
— Артур! — захлебываясь ветром, крикнула она. — Артур!
Но он не слышал. Согнувшись под тяжестью сети, в высоких рыбацких сапогах Банга шагал по неспокойной воде к пляшущей на волках лодке. Там уже копошились Марцис, очкастый Хенька и Филипсон — пожилой, кряжистый рыбак с неторопливыми, размеренными движениями. Глухо застучал мотор, окутав все вокруг густым, зловонным дымом, закричали, забазарили чайки, повиснув над головами белыми хлопьями снега. Бросив сеть в лодку, Артур хотел перемахнуть через борт, но его неожиданно остановил Марцис:
— Оглянись, директор… Или ее тоже прихватим за компанию?
Банга обернулся и только сейчас заметил Илгу — девушка стояла у самой кромки воды, подняв над головой листок, и что-то кричала.