— Оставим громкие слова, сынок. Я хорошо помню девятнадцатый год, когда эти оборванцы захватили власть. Не хочу еще раз остаться нищим.
— И я не хочу. Но не собираюсь и бежать. Готов драться, если понадобится.
— Боюсь, уже поздно, сынок. Когда корабль тонет — бессмысленно тонуть вместе с ним, хотя жест может получиться красивым.
— Вот тут ты, пожалуй, прав. Если капитан — растяпа, недолго и угодить на дно. У нашего уважаемого президента Ульманиса замашки маленького фюрера, но, увы… только замашки. Сейчас Латвии, как никогда, нужна крепкая власть. Железный кулак.
— Понятно, — кивнул старик. — Курс корабля тебя устраивает, но не нравится капитан.
— А кому он нравится? Я имею в виду людей мыслящих…
— Ты ошибаешься, мой мальчик, И очень. Доктор Ульманис далеко не так прост, как кажется тебе и… — Карл Лосберг выдержал паузу, закончил: —…и некоторым твоим «мыслящим» друзьям, с которыми ты встречаешься в доме адвоката Крейзиса.
Рихард изумленно взглянул на отца, с усмешкой покачал головой:
— Ты неплохо информирован, папа…
— Приходится приглядывать за ребенком. Так вот, о капитане… Не так он прост, наш уважаемый господин Ульманис, если сумел затронуть самую звучную струну у латышей — их национальные чувства.
— Ну, затронуть каждый дурак сумеет, дело нехитрое.
— Не скажи… — Старик, наконец, раскурил сигару. — Он не только затронул — он играет. Дешево, балаганно, но многим эта музыка ласкает слух. Как же — президент в гостях у крестьян, пьет у них на свадьбе. Любой латыш может позвонить президенту по телефону домой. Театральная, конечно, роль, но достаточно эффектная. Под аплодисменты.
Рихард брезгливо скривился:
— А если попросить этого актера со сцены?
— Боюсь, не получится. Те, кто мог бы это сделать, за вами не пойдут. Они ведь тоже «мыслящие», им не нужен второй Ульманис. Остальные… Мне очень жаль, сынок, что ты снова оказался в компании этого прохвоста, адвоката Крейзиса. Будь осторожен, Рихард. Их «Гром и Крест»[4]
— опасная политическая авантюра. Держись подальше! — старик начинал заметно волноваться.
— Поговорить с умными людьми всегда интересно. Тем более, что…
— Держись подальше! — все более раздражался отец. — Твое, призвание — честная коммерция. И — все!
— А мне этого мало, отец. Понимаешь? Набивать деньгами мешки… и потом ломать голову, куда их запрятать… Прости, но я убежден, что способен не только на это.
Отец гневно стукнул кулаком по подлокотнику кресла:
— Какие мешки? Сопляк! Да ты хоть один лат заработал? Сам, без моей помощи? Как ты смеешь!..
Он вдруг задохнулся, схватился за грудь. Рихард испуганно кинулся к нему: