— Время сложное, Рихард. Во всяком случае, мои соотечественники переселяются из Прибалтики в Германию не за тем, чтобы покинуть вас навсегда.
Лосберг хотел возразить, но хозяин не дал ему и рта раскрыть:
— Погоди! Меня сейчас волнует другое. Ты отдаешь себе отчет, с какой миссией прибыл к нам?
Вот теперь-то уж Манфред не рисовался. Перед Рихардом сидел совсем иной человек — пытливый, напористый, жесткий.
— Ты имеешь в виду вискозу?
— При чем здесь вискоза? Тем более, что ты избрал для себя весьма сомнительную роль — что-то вроде почтальона.
— Тебя это обескураживает или раздражает?
— Я хочу понять, для чего ты приехал в Германию.
— По-моему, я все объяснил. Моих друзей в Латвии интересует, могут ли они рассчитывать на вашу помощь в нужный момент. Только и всего.
Зингрубер желчно скривился:
— Это все слова, Рихард. Как много их стало! Кругом все говорят… Как с морального похмелья — блюют словами, куда ни попадя. В микрофоны, в кинокамеры, газеты, прямо на головы — с высоких трибун. Какое-то вселенское, тотальное словоблудие! Вот я и спрашиваю тебя на правах старого друга: тебя прислали поговорить или за чем-то более определенным?
Лосберг поднялся, поставил кубок.
— Странно…
— Что странно? Называть вещи своими именами?
— Слушай, Манфред… Зачем ты, собственно, затащил нас сюда, в эту глушь? Любоваться природой?
— А разве это вредно? — усмехнулся хозяин, подцепив острием ножа кусок мяса. — Подышать свежим воздухом, пообщаться с умными людьми…
— Ты уже договорился о моей встрече?
— Погоди. Прежде я хочу усвоить: ты понимаешь, во что впутываешься? Это ведь не студенческие забавы — сегодня сыграл за одну команду, завтра за другую. Тут или сыграл за своих, или… Третьего не дано.
Рихард вспылил:
— Конечно, для тебя судьба Германии не безразлична. Ты немец, и ты уйти из своей команды не можешь, а мне из моей команды вывалиться — что пьяному из телеги. Разве что ушибешься.
— Да ты уверен ли, что у тебя есть команда? Сам же говорил: не разделяешь мнения тех, кто прислал тебя сюда.
— У меня есть родина.
— Слова, Рихард, слова… Думаю, твоей родине от них так же тепло на морозе, как от коробка спичек. Пойми меня правильно — мне не сложно свести тебя с некоторыми особами, подпирающими власть. Но я не хочу, чтобы ты обольщался. Думаешь, мало тут сейчас отирается вашего брата, которые рвутся то ли спасать отечество, то ли погреть на этом руки? Я имею в виду не только латышей. Литовцы, эстонцы, русские, украинцы… Если тебя примут за одного из них…
Рихард усмехнулся.
— Ты что? — насторожился Манфред.