Но продолжить Грикису не пришлось — из-за угла сортира показался Брандис.
— Ладно, потом, — вскочил Юрис. — Иди упражняйся дальше.
…Высоко подняв трубу, горнист играл отбой. Трепещущий в вечернем небе трехцветный флаг медленно полз вниз по флагштоку. И сразу же по всей территории военного городка и в казармах наступила настороженная, чуткая тишина. Отдыхала техника, на ровных рядах железных коек под серыми одеялами тяжелым, усталым сном спали солдаты. Лишь у дверей возле столика дневального тускло светила лампа.
Юрис Грикис, а сегодня дневальным был именно он, оторвался от книжки, внимательно оглядел казарму. Заметил: кто-то в углу не спит, сидит на кровати. Грикис закрыл книгу, поднялся и, неслышно ступая, пошел между рядами коек.
Артур — в кальсонах, в рубахе, — сидя на койке, держал в руке уже не раз читанное письмо.
— Ну что, друг? — Грикис опустился рядом, — Из дому вести плохие?
Банга молча кивнул.
— Что-нибудь с матерью?
— Нет, мать здорова.
— Уже хорошо. Остальное можно пережить.
— Можно, конечно.
Грикис искоса посмотрел на него.
— Два года назад вот так же ночами не спал. Моя ушла к другому. Думал, покончу с собой. Но, как видишь, жив и даже на других девчат поглядываю. И ты забудь. Похоже, она-то тебя забыла. Или я не о том?
Артур по-прежнему сидел молча, сжав письмо в руке.
— Давай-ка ложись спать. Завтра увольнительную получим. Сходим куда-нибудь, развеемся. — Дневальный вдруг насторожился — откуда-то снизу приближались шаги. — Капрал! — Юрис метнулся к своему столику.
Банга забрался под одеяло. На тумбочке у его изголовья остался лежать конверт с адресом, написанным рукой матери: «Айзпуте. 10-й полк. Рядовому Артуру Банге».
На экране маленького кинотеатра Эдди Нельсон и Жаннет Макдональд распевали свой коронный любовный дуэт. Крутили картину «Розмари». Притихший зал внимал звукам сентиментальной мелодии. Девушка, сидевшая рядом с Грикисом, совсем разомлела от блаженства, приникла к его плечу. Солдат осторожно повел взглядом в сторону Артура — тот был так же мрачен, как накануне ночью.
— Пошли! — негромко, но решительно скомандовал Грикис. — Потанцуем лучше!
— Но почему? — капризно запротестовала девушка. — Сейчас Эдди Нельсон будет целовать ее в вигваме.
— Сколько можно пялиться на одно и то же?
На них возмущенно зашикали.
— Пошли, пошли! — Юрис хлопнул приятеля по плечу, и они втроем, пригнувшись, заспешили к выходу.
А Эдди Нельсон, пробравшись в индейский вигвам, действительно, страстно целовал свою возлюбленную.
В душном, шумком танцзале Грикису тоже не удалось развеселить Бангу. Тот угрюмо сидел за круглым столиком возле буфета. Джаз-банд наяривал «Ламбетвок», среди танцующих там и сям мелькали солдатские мундиры.