«Чтобы объять всю совокупность явлений, именуемых “красным террором”, надо было бы набросать картины проявления террора и во всех остальных многообразных областях жизни, где произвол и насилие приобрели небывалое и невиданное еще место в государственной жизни страны. Этот произвол ставил на карту человеческую жизнь. Повсюду не только заглушено было “вольное слово”, не только “тяжкие цензурные оковы легли на самую мысль человеческую”, но немало русских писателей погибло под расстрелами, в казематах и подвалах “органов революционного правосудия”. Припомним хотя бы А. П. Лурье, гуманнейшего народного социалиста, расстрелянного в Крыму за участие в “Южных ведомостях”; С.-р. Жилкина, редактора архангельского “Возрождения Севера”; Леонова – редактора “Северного Урала”; Элиасберга – сотрудника одесских газет “Современное слово” и “Южное слово”, виновного в том, что “дискредитировал советскую власть в глазах западного пролетариата”; плехановца Бахметьева, расстрелянного в Николаеве за сотрудничество в “Свободном слове”; С.-д. Мацкевича – редактора “Вестника Временного правительства”; А. С. Пругавина, погибшего в Ново-Николаевской тюрьме; В. В. Волк-Карачаевского, умершего от тифа в Бутырках; Душечкина – там же. Это случайно взятые нами имена. А сколько их! Сколько деятелей науки! Те списки, которые были недавно опубликованы за границей союзом академических деятелей, неизбежно страдают неполнотой»[49].
В книге Мельгунова собран огромный и страшный материал о терроре – историк равно сочувствует всем жертвам вне зависимости от их социального статуса. Но безрассудная ненависть к интеллигенции и самоубийственное ее истребление особым образом оскорбляет его. «Красный террор» отнюдь не ограничивался прямыми убийствами. Была еще одна цинично жестокая форма уничтожения «социально чуждых» – «ущемление буржуазии». Новая власть включала в буржуазию и большую часть интеллигенции. Мельгунов приводит следующее свидетельство о том, как был отмечен в Екатеринодаре в 1921 году день Парижской коммуны:
«Ночью во все квартиры, населенные лицами, имевшими несчастье до революции числиться дворянами, купцами, почетными гражданами, адвокатами, офицерами, а в данное время врачами, профессорами, инженерами, словом, “буржуями”, врывались вооруженные с ног до головы большевики с отрядом красногвардейцев, производили тщательный обыск, отбирая деньги и ценные вещи, вытаскивали в одном носильном платье жильцов, не разбирая ни пола, ни возраста, ни даже состояния здоровья, иногда почти умирающих тифозных, сажали под конвоем в приготовленные подводы и вывозили за город в находившиеся там различные постройки. Часть “буржуев” была заперта в концентрационный лагерь, часть отправлена в город Петровск на принудительные работы на рыбных промыслах Каспийского моря. В течение полутора суток продолжалась кошмарная картина выселения нескольких сот семей…»