– Я не пускаю слюни!
– Пускаешь! – Она показала пальцем на уголок его рта.
– И не надо думать, что все мужики перевозбужденные самцы. Это совсем не так.
– Ты уверен? Что-то я сомневаюсь. Почему твоя жена так страдала?
– Я всегда очень плохо понимал ее. Наверное, потому и любил. А она позволяла мне играть роль спасителя.
– И все было в порядке, – безучастно заметила Жюли.
– Почему, как ты думаешь, мне плохо, почему хочется бежать, постараться забыть все? Я чувствую себя виноватым в том, что мое присутствие не слишком ей помогло.
– Ты не виновен в ее смерти. «Помоги себе сам, и Бог поможет тебе». Ты можешь протянуть руку кому-то, но ты не можешь вытащить его из ямы, если он не ухватится за протянутую тобой руку. Разве что сам упадешь, а это не решит проблему. Вы окажетесь на дне ямы: вдвоем, но все же на дне.
Несколько минут Жером молчал. Он обдумывал то, что только что услышал от этой девчонки в потертых джинсах, которую считал задержавшимся в развитии подростком. Именно этот образ он нашел, чтобы подбодрить свою заместительницу. А теперь делает вид, будто верит, что их с Ирэн это не касается. А с чего бы это их не касалось?
Наступила темнота. Жером включил прожекторы на носу катера. Береговых огней больше не было видно. Только вдали мерцал маяк. Жером отошел подальше, чтобы его мощный свет не слепил его, заглушил мотор и погасил прожекторы. Жюли вздрогнула. От внезапной тьмы и почти полной тишины, нарушаемой лишь плеском волн возле корпуса катера, у нее кровь застыла в жилах.
– Ты уверен, что нам ничего не угрожает? – едва слышно спросила она, подойдя к Жерому.
– Меньше, чем в автомобиле на трассе. Что ты хочешь, чтобы с нами случилось? Чтобы Моби Дик подплыл под наш катер?
– Не знаю. Просто мне страшно.
– Иди сюда. – Он обнял ее. – Так ведь лучше?
Они долго стояли обнявшись, не зная, кто кого успокаивает. Жерому казалось, что его обволокло какое-то тепло, проникающее внутрь. У него мало опыта в столь сильных ощущениях. В нем поднималось какое-то забытое чувство, быть может испытанное некогда в объятиях матери. И Жером тихонько заплакал…
– Ты что, несколько луковиц с собой притащил? – серьезным тоном поинтересовалась Жюли.
– Сама ты чертова луковица! – засмеялся сквозь слезы Жером. – Видишь, я был прав! Ты заставляешь людей плакать.
– Я заставляю плакать только тебя, прекрати обобщать. Да и вообще, я ни при чем. Мне страшно, ты меня обнимаешь и сам же еще плачешь. Можешь мне объяснить, в чем я виновата?
– Ты не виновата. А я козел.
– Так вот почему ты плачешь? Для тебя это неожиданное открытие? Конечно, обидно заметить за собой такое.