Обличитель (Пий) - страница 63

Много позже появилась официальная версия этих событий, принятая следователями, которые основывались на моих показаниях: рабочие, застигнутые врасплох аварией в электросети, воспользовались свечами, чтобы предупредить о начатых там работах, и убрали их, когда свет загорелся вновь. Мои толкования различных происшествий, которыми изобиловала в тот период жизнь предприятия, были названы «паническими». Тем не менее меня поздравили с таким активным пессимизмом, который по крайней мере доказывал мою неустанную бдительность. Словом, я все же осмотрел трещину и пришел к заключению, что Рюмен был прав: она увеличилась и в длину и в ширину. Я вернулся к себе, и секретарша сообщила мне, что в 17 часов состоится заседание директоров и заведующих отделами в конференц-зале № 4, расположенном в подвале, как раз рядом с трещиной. Я быстро просмотрел несколько второстепенных документов, ответил на письма и, ровно в 17 часов войдя в лифт, снова спустился в подвал. Сен-Раме сидел на председательском месте, Рустэв — справа от него, я — слева.

Ах, как мне хотелось тогда обратиться к ним: «Дамы и господа! Все вы, сидящие здесь, являетесь главной опорой нашего предприятия, вы разумны и добродетельны, и благодаря вам фирма „Россериз и Митчелл-Интернэшнл“ гордится своими успехами в сбыте машин; вы всемерно способствовали распространению во Франции новых плугов — вот вы, сидящий там, в глубине, такой бледный и сосредоточенный, — за вашим чуть покатым лбом скрываются сложные расчеты, которые способствуют расширению рынков сбыта комбайнов; а вы, с виду такой хрупкий и скромный, сумели добиться, чтобы наши знаменитые виноградные прессы и великолепные фургоны проникли на испанский рынок; а вы, сидящий передо мной в первом ряду с видом гордым, грозным и непобедимым, — вы знали, как перестроить руководство и управление во всех секциях по производству машин для рыхления почвы; и, наконец, вы, самый мудрый и уравновешенный из всех, — это вы добились успеха на переговорах о перестройке производства моторов грузовых автомобилей на нашем северо-западном заводе, — всем вам, кого люблю и уважаю, я говорю: осторожно, в нашем здании появилась трещина. Да, трещина появилась здесь, совсем близко, рядом, и с каждым днем она становится все больше на глазах ошарашенного Рустэва. Эта зияющая трещина начинает серьезно раздражать наших покровителей-американцев, чье чувство юмора вы так высоко цените. Надо ли допускать, чтобы эта рана стала тяжелой, кровоточащей, вспухла и загноилась, надо ли ждать, чтобы они окончательно утратили чувство юмора! Так знайте же: трещину заделают, распоряжения уже отданы, врачи сбегутся и позаботятся о ней, они ее залечат и обезвредят. Ярость Рустэва пойдет на пользу нашей фирме, ибо мы ловко направили ее на эту ужасную расселину, которая, словно опухоль, разлагает и отравляет чрево фирмы. Да будет вам все это известно, мужчины и женщины нашего времени! Возвращайтесь с миром к вашей работе, укройтесь за спинами ваших уравновешенных и приветливых руководителей. Не лишайте их своего доверия, производите, упаковывайте, продавайте, программируйте, а тем временем руководители, освободившись от забот о расширении и насыщении рынков сбыта, сосредоточат все свои силы и способности на борьбе с невероятной, отвратительной трещиной — этой загадочной, дерзкой и подлой расселиной, которую мы обезвредим, а потом заделаем прочным цементом, доставленным из карьеров Невады и Колорадо. А теперь, когда мы ударили в набат, мобилизуя все силы на борьбу с безобразной трещиной, пусть тот, кто написал и распространил текст, поднимет руку! Пусть тот, кто свернул пергамент и перевязал его зеленой с черным лентой, встанет и сознается! Он будет прощен. Более того, все признают, что он обладает несомненным педагогическим талантом и умением упрощать и делать общедоступной сложную экономику нашего времени. Ему воздадут должное за то, что он сумел снять нервное напряжение. Ему, может быть, даже предложат проводить и дальше свой опыт, то есть написать продолжение, и если он пожелает, французская дирекция и центр в Де-Мойне сами позволят ему свернуть, перевязать и распространить ночью его замечательные свитки. Зеленая с черным лента будет увековечена. Каждый месяц все сотрудники от самого ничтожного до самого высокопоставленного, от самого невзрачного до самого блистательного, от самого глупого до самого мудрого, от самого бедного до самого богатого будут в соответствии с законами демократии регулярно получать рекомендации по научной экономике и управлению предприятием. Пусть тот, кто написал этот свиток, поднимет руку! Он будет вознагражден, так как показал себя новатором. Ведь он изобрел новую, революционную систему внутренних взаимоотношений! Он нашел решение проблемы, которую унаследовала наша западная цивилизация: проблемы общения между людьми, где бы они ни находились, и в частности проблемы взаимоотношений в гигантских американских и транснациональных предприятиях. Я сам, заместитель директора по проблемам человеческих взаимоотношений этой прекрасной фирмы, позавидовал бы ему. Ах, как бы мне хотелось изобрести что-нибудь в этом роде! Я был бы счастлив, если б ночью в своей маленькой комнатке на улице Бюрнуф мог написать такой текст, тайно напечатать его и распространить под покровом ночи, ловко обманув бдительность сторожей. Где же тот, кто написал, свернул и перевязал? Пусть он покажется — ему будут рады, его поздравят, ему увеличат жалованье, его повысят в должности, его пошлют усовершенствоваться в Массачусетс, и пусть он вернется, да-да, пусть вернется еще более образованным, более сведущим в деле амортизации и движения капиталов, подведения итогов, создания резервных фондов и товарных запасов, самофинансирования, кредита, замораживания капиталов, политики цен, подоходных налогов, расходов на социальные нужды и принудительных займов! Ну в самом деле, пусть он, вернувшись из Массачусетса, пишет для нас полезные и длинные свитки, разъясняя эти сложные вопросы. Пусть тот, кто написал, свернул, перевязал и распространил свиток, встанет — и он удостоится всеобщей похвалы. А теперь, после того как он встал, пусть поднимутся все и почтят минутой молчания память нашего дорогого Роже Арангрюда — человека, который, будучи совсем молодым, сделал гигантский скачок в „маркетинге“ колбасных изделий в целлофановой упаковке; его заслуги были так велики, что в тот час, когда смерть настигла Роже на окружном бульваре, его должны были назначить директором по „маркетингу“ у „Россериз и Митчелл-Франс“! По этому случаю — я имею в виду: по случаю его смерти — я еще раз искренне поздравляю того, кто только что встал перед всеми, того, кто написал, свернул, перевязал и распространил свитки, ибо он не ограничился этим подвигом, но еще лучше доказал свою преданность нашей великолепной и могучей фирме. Что же он сделал? Сейчас я вам открою: это ему пришла в голову мысль отдать последнюю дань уважения нашему дорогому Арангрюду! По собственной инициативе он сделал заказ похоронному бюро и организовал бдение у гроба покойного в нашем большом мраморном зале! Подумать только! Мы хотели устроить бдение в Сен-Клу, у мужественной мадам Арангрюд, а он решил, что высокие качества покойного стоят того, чтобы ему отдали почести у нас, в здании фирмы! И он выполнил свое решение так смело и точно, что вызвал восхищение наших руководителей! Прошлой ночью катафалк был установлен — должен сознаться, без нашего ведома, но к нашей радости, — в зале предприятия, где были также расставлены огромные канделябры и великолепные красные кресла. Персонал предприятия, достойно представленный господином Рюменом и делегацией ответственных сотрудников, окружил глубоким, но сдержанным почтением вдову и руководителей, к которым добровольно присоединился и вице-президент Мастерфайс. (Волнение было столь велико, что ваш бедный заместитель директора по проблемам человеческих взаимоотношений ненадолго потерял сознание.) Завтра мы предадим земле тело нашего друга без излишней помпы, но с достойными почестями. Чтобы подчеркнуть, что дань уважения, отданная этой ночью покойному, была не только нашей, но и вашей данью уважения, мы позволили себе, с согласия мадам Арангрюд, сделать несколько фотографий. Тому, кто только что встал, кто написал, свернул, перевязал, распространил и отдал распоряжение о бдении у гроба, мы и поручили сфотографировать катафалк. В ближайшие дни мы вывесим эти фотографии в нашем здании в витринах, специально предназначенных для подобных целей. Наконец, дамы и господа, дорогие коллеги и дорогие сотрудники, выходя из зала, вы заметите справа в глубине коридора доски, укрепленные вдоль стены. Не удивляйтесь и не пугайтесь: там находится трещина, которую мы старательно заделываем под руководством заместителя генерального директора мсье Рустэва: ему лучше, чем кому-либо другому, известны вопросы строительства зданий и фундаментов благодаря подготовке, которую он получил в свое время у глубокоуважаемого тестя Габриэля Антемеса — знаменитого предпринимателя. А если кто-нибудь из вас случайно обнаружит в подвалах или еще где-нибудь наполовину обгоревшие свечи, я был бы весьма признателен, если бы вы передали их владельцу — тому, кто, встал, кто написал, свернул, перевязал, распространил, распорядился о бдении, а также зажег эти свечи во время аварии в электросети, чтобы из-за отсутствия света подпорки, окружающие трещину, не остались незамеченными и не произошло несчастного случая. Вот, дамы и господа, это все, что я хотел вам сказать. И хотя рабочий день еще не окончен, руководство фирмы разрешает вам разойтись по домам, что, возможно, позволит вам избежать уличных заторов».