— Не бросай меня сейчас, Олежек, я тебя прошу, хороший мой. Явится, отдеру его как Сидорову козу. Только помоги. Выручи. Один он у меня, ты же знаешь. Пожалуйста! Я тебя прошу. Все сделаю, что хочешь…
— Хватит, — поморщился он. — Хватит, говорят тебе!
Валентина затихла на своем месте.
— Где он может быть? Друзья, подруги?
— Я всех, о ком знала, обзвонила.
— Блин! — Олег с силой хлопнул ладонью по рулевому колесу. — Сплошная непруха пошла! Думаешь, мне легко? Да я два года этих англичан-партнеров пас на разных коммерческих симпозиумах! Контакты налаживал, задницу наизнанку выворачивал, чтобы пробиться. Английский, мать его, выучил. Только и шпарю теперь: «I would like you to meet Mr Sidorov»[27]. У меня куча проектов в разработке была! Месяцы работы! А этот твой поганец все коту под хвост спустил! Мне со всем этим что прикажешь делать? Ты об этом подумала?
— Может, можно починить? — робко предположила Валентина.
— Что починить? Это тебе не электрическая машинка для стрижки волос. Это программы, технологии. Сотри запись на магнитных кассетах, что получишь? Пустое место. И никакой музыки.
— Всегда можно что-то придумать.
— Можно, — согласился Олег, закуривая. — Только пацану твоему мало чем уже поможешь.
— Олежек…
— Да не дергай ты меня! Раз сказал, попробую что-то сделать, значит, попробую. Хотя ничего уже обещать не могу. Тем более, что он в бега подался.
— Никуда он не подался. Вернется. Остынет и вернется.
— Хорошо бы, — выпуская дым в окошко, тихо произнес Олег.
Тишину в салоне нарушил мелодичный звонок сотового телефона.
— Да, — ответил Олег. — Нет. Как договорились. Да, сейчас буду.
Отключив телефон, он завел машину.
— Выходи.
— Что? — не поняла Валентина.
— Выходи, говорю. У меня срочное дело. Доедешь на городском транспорте, не маленькая.
Она не узнавала своего любовника, еще вчера такого милого, очаровательного и нежного. И ради этого подонка она пожертвовала спокойствием в семье! Ради него плюнула на сплетни, на свою странную и тревожную раздвоенность!
Да, да, все ради него!
Валентина вышла из машины и что было силы хлопнула дверцей. А потом, кусая губы, наблюдала, как он выезжает из двора. Огоньки задних габаритов зло подмигнули ей.
— Скотина! — в сердцах проговорила она.
Было уже совсем темно, и Валентина дала волю слезам, вполне резонно прикинув, что до троллейбусной остановки успеет успокоиться.
* * *
Тимофей проснулся внезапно, словно резко вышел из темной комнаты на свет. И проснулся с ощущением невероятного, ошеломляющего счастья. Такое чувство у него было только в детстве, в несколько первых дней летних каникул, когда ему казалось, что все время мира у него в кармане и вся свобода, какая только есть на свете, спрятана в его груди. И эта свобода распирала изнутри, как легкий летний воздух, пахнувший нагретым асфальтом, одуванчиками и зеленью молодых листьев.