— Пройдите к кассе! — потребовала она, чтобы пресечь всякое сопротивление.
— Могу я узнать, как вас зовут? — вполголоса спросил он, снова коварно улыбаясь.
«Жалобную книгу попросит, гад! — охнула Валентина. — Нет, не попросит. Пойдет прямо к заведующей».
Секундная прикидка показала, что в новом салоне, в который планировалось преобразовать парикмахерскую к осени, работы ей уже не будет. На ее место возьмут какую-нибудь Верочку или Машеньку прямо из училища. А она окажется в очереди на бирже труда.
— Валя меня зовут, — голосом почти безработной ответила она.
— Валя, вы не будете возражать, если я наведаюсь к вам еще как-нибудь? — поинтересовался этот образец мужской коварности и непредсказуемости.
В каких-то несколько секунд потеряв работу и снова ее обретя, Валя растерянно пожала плечами, позабыв о своем праведном гневе.
— Ну, заходите.
— Сегодня, если не возражаете.
— Зачем? — насторожилась Валентина, так как была далека от уверенности, что прическа клиента изменится в ближайшие несколько часов, и покосилась на девчонок, лица которых уже кривились в многозначительных улыбках. Если бы было можно, она выпроводила бы его без денег. И без этих дурацких разговоров.
— Так вы не возражаете? — не унимался клиент.
Валентина покраснела, передвинула на столике перед зеркалом расчески и ножницы, беспомощно оглянулась и пискнула:
— Кто следующий? Проходите!
— Так как? — лысому, судя по всему, было плевать на то, что он ставил ее в неловкое положение.
— Мужчина, не мешайте работать, — разозлилась она и моментально скрылась в подсобке.
Минут через пять приковыляла уборщица тетя Зина и прошептала, лукаво улыбаясь:
— Ушел. Можешь выходить.
— Так я, это… салфетки мне чистые нужны были. Салфетки… — в ужасе оправдывалась Валентина, понимая, что уже стала объектом для обсуждения.
— А, салфетки, — понимающе кивнула тетя Зина. — Ну, тогда ладно.
Однако зря Валентина надеялась, что обезображенный ею парень больше не явится. Он появился в тот же вечер и повез ее куда-то. Вначале ей казалось, что села она в его машину только затем, чтобы его не увидели девчонки, шедшие следом. Но, облапанная и обцелованная за первым же поворотом, забыла обо всем на свете. С тех пор все и началось.
«И что он во мне нашел?» — задавала она себе вопрос, как тот булгаковский Шарик, стоя у зеркала и рассматривая свои немолодые щечки. Если уж говорить начистоту, польститься было не на что. Обычная баба, с грузом обычных проблем, со смертельной усталостью по вечерам, с ленотцой по утрам и слабостью к сладкому-мучному. Но именно из-за этого в ней говорила гордость. Олежек вполне мог бы предпочесть ей ту же Лариску с наглыми глазками. А он выбрал ее.