– Да, преступление случилось на Верхнем базаре. Баранов не уверен в своих сыщиках, и я его понимаю. Короче говоря, губернатор обратился к министру с просьбой оставить тут опытного человека помочь местным силам. Так я вместо деревни застрял в Нижнем.
– И очень хорошо! – с энтузиазмом заявил Илья Никитич. – То есть я понимаю, что вам это не по вкусу. Но для дела хорошо! А то здешние лекоки совсем безмозглые. Ко мне сунулся какой-то Пузыревский…
– Он помощник Прозорова, начальника сыскного отделения.
– И Прозоров приходил. Они два сапога пара! И оба на одну ногу! Задавали мне идиотские вопросы…
– Илья Никитич, я тоже хочу задать вам идиотский вопрос. Как вышло, что вы так долго не замечали махинаций Лугвенева? Ведь человек два месяца жил не по средствам.
Савич подавленно вздохнул:
– Знаю свою вину. Первого октября все закончится, и я искуплю ее.
– Ответьте на вопрос. Искупление вины меня, как сыщика, не интересует. А вот ваша непростительная близорукость… И еще вопрос: кто придумал продавать на выставку немаркированные билеты? Неужели не ясно было, что возникает возможность аферы?
Савич развел руками.
– Насчет марок к билетам и речи не было! Понадеялись на счетчики в турникетах. Причем ладно мы, финансисты. Устройством выставки, как вы знаете, занимался распорядительный комитет. В него входят весьма практические люди: Морозов, Бугров, Башкиров… Но даже они не сообразили про марки!
– А что с Лугвеневым?
– Почему я не замечал, что он живет не по средствам? Сам не пойму. По ресторанам я не хожу и встретить его там не мог… Видимо, виновата моя доверчивость. Знали бы вы, из какой грязи я вытащил Виктора! Он же ушел из земских начальников не по своей воле. А за злоупотребления по службе. Начал спиваться. Не по-человечески, не по-божески было бы с моей стороны отказать товарищу. Ведь в гимназии мы дружили не разлей вода. И тогда это был вдумчивый юноша, честный, порядочный. Такой образ я и помнил, когда взял Виктора в старшие билетеры. А оказалось вон что… Мог ли я вообразить такую неблагодарность от некогда близкого человека? От товарища детства?
Савич чуть не разрыдался, и Лыкову стало жаль его. Действительно, не делай людям добра! Тогда ответное неизбежное зло покажется не таким обидным. Надворный советник закончил свою неприятную миссию, простился и ушел. Беседы в выставочной администрации никак не приблизили его к разгадке смерти Угодниковой. Надо было искать тех, кто приблизит.