– Иди сюда!
Механик-водитель лихорадочно возился с двигателем. Огонь что-то повредил в нем. Крупнокалиберный пулемет тоже вышел из строя. Остался кормовой «МГ 34».
Русские пошли на прорыв. Фельдфебель, не обращая внимания на раны, торопил механика:
– Быстрее… что там стряслось?
– Перебит тормозной шланг…
– Мы не собираемся тормозить!
– Панель управления повреждена осколками… обгорело левое колесо.
– Так смените его.
– Заклинило ось.
Механик-водитель словно дразнил фельдфебеля, находя все новые повреждения. Русские прорывались на километр выше по склону, их прикрывал лес. Отсюда пулеметная пальба была малоэффективна, мешали деревья. Надо было продвинуться еще метров на пятьсот.
– В тебя что, снаряд угодил? Какие-то осколки и горючка, которую уже погасили. Пять минут – и машина должна быть на ходу.
Но рота лейтенанта Краева уже прорывала кольцо. То в одном, то в другом месте вспыхивали короткие схватки. На снегу оставались лежать погибшие.
Отделение во главе с сержантом Веселковым прикрывало отход. Двое тяжелораненых, добровольно оставшиеся в прикрытии, тоже лежали в редкой цепи и стреляли из винтовок.
Боец с оторванной ступней позвал Веселкова.
– Сержант, вот мои документы. Уводи своих, пока все не погибли. Лейтенант кольцо уже прорвал. Пора и вам отходить.
На снегу лежали трое убитых бойцов из прикрытия, но оба тяжелораненые вели огонь, словно заговоренные. Пули пока щадили их.
– Ну что, не страшно умирать? – крикнул соседу боец с оторванной ступней.
– Очень весело, – огрызнулся его сосед, тоже раненный в ноги, и, приложившись, выстрелил в приближавшегося автоматчика. – Эх черт, мимо.
Он передернул затвор. Двое автоматчиков, вырвавшихся вперед, поняли, что имеют дело с ранеными, и посчитали излишним остерегаться. Почти не прячась, они приблизились метров на сто и открыли огонь.
Бойца с оторванной ступней звали Степан. Ему было тридцать два года, а в селе под Саратовом осталась семья: мать, жена, трое детей. Он старался не думать о них. Жалость, тоска мешали целиться.
Один из автоматчиков крикнул:
– Сдавайтесь, вам все равно конец.
– Можно подумать, ты позаботишься о нас!
Пуля угодила автоматчику повыше пряжки на ремне с вещей надписью «С нами бог». Бог не захотел спасать его.
Немец выронил автомат и сделал несколько заплетающихся шагов. Боль скручивала, прожигала насквозь внутренности. Неужели это конец? И тело его будет лежать на заснеженном склоне возле безымянной русской деревеньки.
Его товарищ сумел достать очередью напарника Степана. Пуля пробила бойцу голову, и он ткнулся лицом в снег, где были разбросаны десятка полтора гильз.