Ранним утром, в воскресенье, когда негласно начался праздник ритуального убийства властвующей английской особы, постельничий разбудил графа Эссекса довольно грубо.
– Особый гонец из дворца, особый гонец из дворца!
Граф отпихнул ногой в дырявом чулке своего постельничего, накинул халат, сунул ноги в шерстяные носки, провел по лицу мокрым полотенцем, ловко подставленным слугой, и вышел из спальни сразу в кабинет, через потайную дверь.
Посреди кабинета стоял не особый гонец из дворца. Ровно посередине рисунка дорогущего персидского ковра лениво счищал золоченой шпорой левого сапога липкую грязь с правого сапога личный гофмейстер королевы Елизаветы!
Его явление означало для графа либо Тауэр, либо продолжение спальных утех королевы.
Гофмейстер протянул графу узкий, золоченный по краям лист плотной бумаги.
– Извольте, граф, прибыть в Тауэр. Не позднее полудня, – сказал гофмейстер.
Притопнул правым сапогом, сбил все же с него грязь, чуть наклонил голову и пошел вольным шагом к выходу из кабинета.
Граф Эссекс ничего не мог понять. Приглашение в Тауэр на бумаге с золотым обрезом? Он уронил бумагу на стол, сунулся в буфет и прямо из горлышка выпил чуть больше пинты кислого испанского вина. В голове перестало шуметь.
Лорд развернул пригласительный лист:
«Дорогой граф! Разве не Вы подсказали мне вернуть древний обычай в нашу страну? Мы исполним его, по Вашей подсказке, как раз сегодня в полдень. Ваше место – справа от меня. Елизавета».
Это приглашение, его тон и личная, не всякому демонстрируемая подпись королевы, возвестили графу Эссексу, что полоса холода между ним и королевой отступила и снова начинаются жаркие денечки!
Только вот он никак не мог вспомнить, когда успел подсказать королеве про ритуал убийства английских королей? Пить много приходится перед ложем королевы, чтобы воспалить кровь в паховой области живота, как научил графский лекарь… Но много пьешь – много забываешь. А, черт с ним!..
* * *
В это воскресенье, без четверти в полдень, Осип Непея входил во внутренний двор Тауэра со страхом, засевшим в коленках.
Его, как московского посла, два раза пытались казнить в Турции, но такого ужаса, как перед Тауэром, Непея никогда не испытывал. Правда, тот ужас можно было смело приписать появлению сегодня утром в таверне «У подковы» женщины Катарины, сообщившей сначала, кто она будет Макару Старинову. А потом с плачем поведавшей Непее все то, что велел передать царскому послу Макар, посаженный в Тауэр. Хорошо, что между ними связи не видать. Но почему капитан Ричардсон сдал Макара? Или кто его сдал? Граф Эссекс?