уговаривать, то сильно ошибался. Он купил мою кровать с рассвета до
заката, и может распоряжаться этим временем как ему пожелается. И
если одинокое заточение в моей тусклой комнатушке, где самое
интересное занятие – изучение текстуры дерева на стенах, доставляет
ему больше удовольствия, чем мои услуги – это его право.
Почти все девушки уже проснулись и готовились к вечеру, украшая
волосы и подбирая духи. Некоторые вооружились иголками и
зашивали одежду, пострадавшую от особо усердных клиентов.
Гордость проститутки заключается в её внешнем виде, побрякушках,
аромате и тех усилиях, которые она прикладывает, чтобы выделиться
в переполненном борделе и во всём де Валлене2. Но когда я
спустился по лестнице, они побросали свои занятия, окружили меня,
2 Де Валлен – самый большой и наиболее известный район «красных фонарей» в Амстердаме.
словно я сам был вампиром, и потребовали рассказа во всех
подробностях.
Будучи не в состоянии пробираться через толпу, заполнившую
салон, я уселся на ступени и задумался, был ли Майкель фон Трит
худшим, что могло со мной случиться.
оставить свою "спасибу"
Глава 2
Я не ожидал увидеть вампира снова. Расценив его визит как
неожиданную выгоду и непыльную ночную работу, я спрятал деньги
подальше в комод и продолжил заниматься своим делом. Ровно
неделю спустя, такой же бесконечно тоскливой ночью, я спустился в
салон и замер, увидев Майкеля в фойе. Держа в руках шляпу, он
вглядывался в толпу проституток: его глаза казались слепыми, пока не
засияли, когда он заметил меня. Он улыбнулся – лениво и лукаво, без
всяких полутонов – и начал пробираться ко мне сквозь толпу.
— Арьен, — он склонил голову в знак приветствия, — ты не
назначал встреч на сегодняшний вечер?
— Нет, — не подумав, выпалил я.
Я вцепился в перила так, будто хотел сбежать и тем самым
избавиться от него.
— Примешь меня?
Прежде чем я смог хоть что-то ответить, он кинул мне кошелек,
набитый монетами. Я поймал его машинально, ничего не
подразумевая, и уже хотел было бросить обратно, когда понял, что
такое поведение только развеселит этого ненормального.
А раз я не мог вернуть деньги, пришлось их принять. Опустив руку,
которую оттягивал тяжелый кошель, я развернулся к лестнице.
— Ну, прошу.
Молчал я только до тех пор, пока не закрыл за нами дверь.
— Почему я? — набросился я на него. — Ты же знаешь, что