Именно по этой причине дед Джинни заботливо рассаживал виноград по всей долине. В мгновение ока все поглощалось куджу — кусты, деревья, булыжники, старый табачный амбар, поржавевшее от времени оборудование… Местами куджу рос стеной шагов в шесть. Когда ровесники деда резались в карты на турнирах в Аризоне, он брал мачете и рубил виноград, угрожавший поглотить лужайку перед хижиной. Но рубил без злости, потому что виноград был его тайным оружием. Под покровом ночи дед сажал его вокруг завода и в городе. Виноград бесшумно творил свое черное дело, и не успевали халлспортцы прийти в себя, как его цепкие усики заглушали цивилизацию, возвращая землю природе.
— Это у него старческое, — снисходительно говорили горожане о старике, по ночам сажающем вездесущий куджу, а днем грозящем кулаком дымящимся трубам, площадям и магазинам.
— Зря я покинул Сау-Гэп, — жаловался дед, когда Джинни пришла его навестить. — Я — сын шахтера. Я ничего не умел, кроме этого, и наделал столько бед! Вирджиния, детка, никогда не старайся прыгнуть выше своей головы. Будь сама собой.
— Но какая я? — спросила себя Джинни. — Какая?
Она родилась в этой хижине от матери-южанки и отца — промышленника из Бостона. Имя Вирджиния дала ей мать в порыве географического патриотизма, а фамилию Бэбкок — отец, чье имя запечатлели на стене в холле Гарварда. Каким наукам — экономике, географии или еще чему-нибудь — она должна была посвятить свою жизнь? Она завидовала друзьям, которые смело размахивали флагами на митингах протеста. Сама она обычно оставалась дома и даже во время торжеств гимн не пела, а только еле слышно подпевала.
Джинни хотела начать все сначала, уехав из Халлспорта в Бостон. Но чего она добилась с тех пор? Вышла замуж за бизнесмена-вермонтца? Стала хиппи? Жила в провинциальном северном городке?
Джинни вышла из джипа, вытащила сумку, несколько пакетов с едой и, спотыкаясь о темно-зеленые лозы, побрела к хижине. Виноград обвил каменные ступени и выщербленные деревянные стены. Никто после смерти деда не сражался с куджу. Она распахнула незапертую дверь, вошла и открыла жалюзи. По углам висели покрывала из паутины, все было покрыто толстым слоем пыли. Она ввернула пробки, и все, что могло заработать — холодильник, электронагреватель, насос, — загудело и заработало. Потом отнесла в веселенькую — благодаря красным льняным занавескам и вязаным коврикам — маленькую кухню продукты, смахнула паутину и подмела темный дощатый пол.
В последний раз Джинни была здесь за несколько месяцев до смерти деда. К нему приезжал тогда ее кузен Раймонд: высокий, болезненно худой, под глазами — темные круги. Он был альбинос — почти как выползший из-под земли рак. Он мало говорил, сидел, сгорбившись, и все время тяжело дышал. Дед потом объяснил ей, что все это — впалость щек, одышка — из-за угольной пыли, проникшей в легкие.