Я набрел (а говорят, что нет их)
Третий раз на гений световой.
Первый (неожиданность в поэтах)
Чем особенно чарует всех?
Ни тщеславия, ни шарлатанства…
Кровью дописавшийся до «Эх!
Без креста!», он — чистый… Постоянства
Светлый образ, высоко над ним,
Незапятнан, непоколебим,
Твой явился мне в иерархии
Лучших душ: посмела пренебречь
Всем и понесла грехи чужие.
Третий, брат хозяйственных предтеч —
Патриархов, солнцем-Назаретом
В хладе римских норм пронизан весь.
Я к нему явился за советом,
Где места надежные. Он: «Здесь!» —
«Но за это — смерть!» Он: «Погостите!»
Я: «Нас много!» — «Все и приходите».
Эмигранту тоже дан заказ
Родиной: расширь мои владенья,
Там, вдали, на месте нужен глаз,
Нужен слух, великие творенья
И дела народов, мне чужих,
Раскрывающие, чтобы слово
Русское запечатлело их.
Знать хочу. Прилежно и толково
Переводчик делает свое,
Но поэт, нужнее мне твое.
Мной воспитанный, в себе несущий
Образ мой, ты можешь, не боясь,
Их учить дороги. Вездесущий
Дух у любознательности. Связь
Всех частей земли и мне виднее
Будет, если выучишься там
Наблюдать. Я не хочу в идее
Знания действительности. Сам
Год за годом сравнивай, присутствуй,
Вдумывайся, вглядывайся, чувствуй!..
Вглядываюсь, чувствую, и вот
Из догадок главная: быть может,
Провидение меня ведет
В сердце самое Европы (что же
И у нас без инока поймешь),
Мы на опыте не столь печальном
Видеть подлиннейшее сквозь ложь
В братстве, несомненно идеальном,
Все должны бы… Если, как плакат,
Трое — дама, рыцарь и аббат —
Нас в века надежды и турниров
И молитв зовут, — отцы и фра,
Наших дней затворники, вампиров
Обезвреженных — не та пора —
Пусть напоминают. Мракобесье,
Измельчав, на тысячи интриг
Рассыпается, и странной смесью
Добродушия, священных книг,
Вдовьей клеветы, проделок мелких,
Явного обилия в тарелках,
Весело дымящихся, — живут
Нынешние, не греша убийством
И кровосмешением, как тут
Предки их грешили. Византийством
Хитроумия утомлены,
Тексты многие они и сами
Позабыли, не томят их сны
О подвижниках, и между нами
В рясах обыватели ничуть
Не были бы странными, не будь
Между ними иногда забавник,
Чьи деянья учат каждый час
Жить самоотдачей, как Наставник,
И прощать клевещущим на нас…
Лучшие страницы «Илиады»
Кажутся пустым набором слов,
Если нужно хлеба и пощады…
Беглеца гостеприимный кров
Согревал, и охраняла вера
Старца нашего, его примера
Смысл. Кому же, зная наперед,
Что награды здесь не будет, служит
Через нас приор? Из рода в род
К центру (или сердцу) все тому же,
В первые и средние века
И теперешние (просвещенья,
Революций) не одна рука,
Отстранив виновников гоненья, —
Жертву изумленную ведет