В то, что не обманет, не прейдет,
Догма — как скала для Алигьери.
Сколько в ней пробоин с тех времен!
Недоверчивые к старой вере,
Ищем новой. А небес закон
Не меняется, и должен каждый,
Сотни раз чему-то изменив
Лучшему, домучиться однажды
До мольбы: спаси меня. Ты жив!
Но религия от суеверья
Много хуже честного безверья.
Как находят золотой обол,
Кем-то не уплаченный Харону
(И скелет из ямы не ушел),
Так и мы, конечно (по закону
Той же правды), наших в мир иной
Не перенесем костей, и кто-то
В будущем, склоняясь над плитой
С надписью, подумает: «Охота
Лгать себе: нехитрый человек
Сказочками жил, как древний грек».
Ну а ты, потомок отдаленный,
Ты узнаешь ли, зачем живем,
Заменить сумеет ли ученый
Наши мифы знанья торжеством?
Или же и вы непостижимым,
Как он опыта ни расширяй,
Будете дышать и в нестерпимом
Зле про ад, чистилище и рай
Снова наши песни запоете,
Не наивные — в конечном счете?..
Где любовь моя? в долине роз…
Человека человек, утешил…
Отчего же и в юдоли слез
Пятый год мы (и в разлуке)? Вешал
Человека человек и рвал
На куски (на то и бомбы), пыток
Было столько, что никто не знал,
Как выносим… И грозит избыток
Впечатлений доконать… Нет стен
Верных. В лагере унылый плен
Проще судорожных ожиданий,
Угрожающих кто знает чем
(В келье хуже, чем в лесу). В кармане
Паспорт итальянский, Ясно всем,
Что не итальянец, но снабдили,
Чтобы… «Впрочем, если уж придут,
Вы на крышу»… да, отсюда… или
В тот камин, а будешь пойман, тут
И конец тебе…» И все на тему
Бедствий… Утопая, за поэму
Ухватился я опять, она
Помогала мне в тюрьме. Поможет
И в монастыре… Пришла весна.
Как всегда, пленяет и тревожит
Милый птичий свист (твоих вестей
Слабая замена). Как я счастлив,
К партизанам уходя, полей
Зелень новую увидеть, пляски
Мотыльков, не знающих куда
Мчащихся зигзагом, и труда
Верного, крестьянского — с природу
Утешительный союз опять
Мысленно благословить; породой
Здешнего скота любуясь, взять
Вправо через луг и перед цветом
Вишен (розоватый — миндаля —
Уж осыпался недавно) в этом
Празднике, апрельская земля,
Быть с тобой воистину единым,
Любящим и благодарным сыном.
Дни ужасные для всех. Никто
И ни в чем не может быть уверен.
Вот беглец, укрывшийся пальто
В поле под дождем; пройти намерен
К пятой армии. Но пулемет
Срежет. Вот еврей, холодным потом
Обливающийся: вдруг найдет
Немец… Или вот перед полетом
Что-то выпил летчик молодой,
Так, для храбрости… Но он домой
Не вернется. Полон впечатлений
Жутких (за себя и за других),
Должен я дневник вести без лени.
Погляжу я иногда на сих
Чернецов, католиков примерных,
В полусвете всех Зеленых Ламп
(Наших домыслов высокомерных