Как в больших классических вещах,
Слышим в сердце звук. Моя живая
Муза, в символических боях,
Силы надрывает, но спасая.
Есть ли в эпопее мировой
Проще схема подвига, чем эта?
Может быть. Но рыцарь никакой
Не пленял, я думаю, поэта
Больше, чем меня сегодня ты
Чьи не олимпийством залиты
Дни и замысел. Ему послушный
Исповедуюсь и каюсь я,
Не на диво черни простодушной
Вся душа обнажена моя.
Пусть же приключения Улисса
Сказочней для каждого из нас,
Чем такой (ни острова, ни мыса,
Ни чудовищ) о себе рассказ,
Пусть обворожает Навзикая,
Но и биография иная
Стоит же внимания: ничуть
В самом главном и неизмененный,
Миф грехопадения, чья суть —
Искупление, — свои законы
Ослепительные мне раскрыл,
И тебя я, строгую, живую,
Скромную от преизбытка сил,
Ясновидящую, ни в какую
Ложь не облаченную, — пою.
Классицизму, видишь, и свою
Дань неся и объяснить пытаясь,
Почему поэма так длинна.
И, пожалуй, даже признаваясь,
Что короче быть могла она.
Но дневник сейчас, недаром в моде
(В прозе он бывает и длинней),
Если же хотя бы что-то вроде
Строя в «Ars poetica»
[66] моей
Намечается (морали норма),
Разве не оправдана и форма?..
Расширяй владения свои,
Друг мыслитель, слаще нет на свете
Приобретений, всегда ничьи
И для всех они — тысячелетий
Дар, читай предания, читай
Библию, историю народов
Восстанавливай и примечай,
Как живут уроды из уродов:
Мир в противоречиях лежит,
А не в зле, и учит, а не мстит.
Час проверки старого! Руль вырван
Из надменных рук. Не совладать
С бешеной материей. О мирном
Созерцании как не мечтать!
Столкновение смещенных планов
Было в мировом отражено
Футуризме кое-как. Нагрянув
Раньше, чем война, рубил окно
В будущее он, и был отложен
Как уже ненужный. Только что же
Нужно? Оказалось, что она,
Как всегда: подруга, жизнь, природа,
Оказалось, что во времена
Девственные (дивного рапсода
Или же Святого Павла) свет
Был такого же значенья (вечный),
Как сегодня; что эпохи нет
Под его давлением, и встречный
Самой новой новизны поток —
Только освежающий намек.
Истина! А если это баба,
Выбивающаяся из сил,
Надувающаяся, как жаба,
Чтоб младенец легче выходил…
Грубая и голая, как роды,
Если истина для всех одна:
Чрево матери, добавь — природы.
Только замирание утробы:
Выносить и вытолкнуть кого бы?
Неужели так она бедна
Нет, не так, но только есть и эта
У существованья сторона.
Вспомни живопись. Четыре цвета
Надо, иногда и пять, и семь,
Чтоб оттиснул камень литографский
На бумаге близкое совсем
Подлиннику. А поэт заправский,
То есть не совсем еще поэт, —
Все в один окрашивает цвет.
Это розовый по большей части
Или черный. То всему он рад,
Жить — благословение и счастье,