Минуту он молча смотрел на его содержимое.
— Что это?
— Камень, — пожал плечами Первый. — Камень с Прит.
Связной не понимал причины, по которой Первый сделал ему такой подарок, но был глубоко тронут. Со времени когда он лишился самого дорогого для него — его семьи, его, сначала — увлечением, а потом и страстью стал космос. Ничто в мире, в котором жил этот человек, не влекло его так, как влекла бесконечная бездна, лежавшая за облаками. Он часто размышлял о том, одни ли они, агаряне, в этой бездне; есть ли в ней кто-то, кто живет иначе; кто познает мир и заботится о своих близких, вместо того чтобы расчленять их на алтарях всемогущего, грозного, ревнивого, завистливого, отвратительно мерзкого Бога, требующего «очищения» от своих созданий, которые для него лишь прах и грязь под его божественными ногами, обреченная вечно славить его имя. Его страсть к космосу порой становилась причиной дружеских смешков: ну и чудак же этот мужик! Но Первый всегда относился к увлечению Связного с уважением. Множество книг по астрономии и космонавтике, прочитанные Связным, относившихся к категории запрещенных даже для аристократии и городской знати, попали к нему в руки благодаря начальнику космодрома.
— Значит, мы и там были… — произнес Связной, бережно взяв тремя пальцами и положив на ладонь темно-серый лунный камень.
— Были и есть, — ответил Первый. — На Крат просто бывали… Там сплошные пылевые моря… А вот Прит — очень даже перспективна…
— Но…
— Почему я это тебе говорю?
— Да.
— Потому, что доверяю.
— А раньше, значит, не доверял? — усмехнулся Связной. — Разве мои дела не были убедительны?
— Тебя долго проверяли… — сказал Первый. — Мы всех проверяем…
Связной вопросительно посмотрел на Первого.
— Нам известна твоя история: о твоих жене и дочери... о том, что с ними сделала Церковь… — При этих своих словах товарищи заметили как заиграли желваки на лице Связного. — Прошу меня извинить, брат, — Первый положил руку на плечо Связному. — Я понимаю, что эти воспоминания причиняют тебе боль… Все мы кого-то потеряли…
Он помолчал несколько секунд.
— И наши потери, и наши жертвы, — продолжал он, поочередно глядя в лица товарищей, — открыли наши глаза на обман, на дьявольскую насмешку, что тысячелетия висит над миром… Все мы преданы нашей революции. И сегодня нас миллионы! Я сейчас о многом не могу… пока не могу говорить с вами, братья, но, все же, одно скажу вам: очень скоро, многое изменится… Знамя, которое мы взяли в наши руки, черное от крови сотен миллионов наших братьев и сестер, растерзанных на поистине проклятых алтарях истинно проклятого… да к тому же еще и несуществующего… — добавил он, горько усмехнувшись — …Бога, будет поднято над пирамидами церквей, а мучители понесут заслуженное наказание. Это время близко, братья. Ближе чем вы думаете.