Так что же такое красота? Заключается ли она в экспрессии, в отрывочном действии? Я могу быть художником, инженером, поэтом. Поэт, инженер, художник, ученый — все это фрагментарные люди. Один фрагмент становится необыкновенно восприимчивым, чувствительным, и его действие может выразить нечто прекрасное; однако оно по-прежнему останется фрагментарным действием.
Красота есть великая уединенность. И тут не должно быть никакого «потому что». Я сижу на этой платформе и говорю не потому, что испытываю от этого радость.
Источник воды никогда не бывает пуст. Он постоянно пузырится — вследствие либо загрязнения, либо преклонения перед водой. Но он пузырится; он здесь.
Большинство людей, заботящихся о самовыражении, испытывает к себе интерес. Но как раз «я» и создает разорванность. В отсутствие «я» существует восприятие. Восприятие есть действие — вот где красота.
Я уверен, что скульптор, который изваял Махеша Мурти в Элефанте, работал в состоянии медитации. Прежде чем браться за камень или поэму, вы должны побывать в состоянии медитации; вдохновение не должно исходить от «я».
Все малые и великие живописцы относятся к этой категории — категории самовыражения.
Красота — полное самозабвение; при полном отказе от личности возникает «нечто». Мы же пытаемся уловить это самое «нечто», не отказываясь от личности; и в данном случае творчество превращается в изготовление мишуры.
Опыт и удовлетворение. Двойственность и еще раз медитация
Все мы стремимся обрести некий опыт: мистический, религиозный или сексуальный, опыт обладания большими деньгами, положением и властью. С возрастом мы становимся способными преодолеть власть физических потребностей, и тогда мы начинаем ощущать необходимость в более широких, глубоких и более значительных познаниях. Тогда мы прибегаем к различным средствам, чтобы достичь их, например, расширяя наше сознание (что представляет собой подлинное искусство) или принимая разные наркотики. Это старый трюк, существующий с незапамятных времен: жевание каких-то листьев, экспериментирование с новейшими химическими составами, чтобы вызвать временное изменение структуры мозговых клеток и достичь более высокой сенситивности и восприимчивости и, тем самым, получить некую видимость реальности.
Эта жажда все больших и больших впечатлений говорит о внутренней бедности человека. Мы думаем, что с помощью таких впечатлений мы можем убежать от самих себя. Но ведь эти впечатления обусловлены тем, чем являемся мы сами! Если ум мелок, завистлив и охвачен тревогой, то какие бы наркотики человек ни принимал, он по-прежнему будет воспринимать лишь убогие творения своего ума, его собственные ничтожные проекции, обусловленные самой его основой.