— Ноги мокрые! — сказала хрипло.
— Снимите чулки. Можно высушить на камине, — предложил князь.
Она нагнулась под стол, чтобы разуться, но вдруг выпрямилась. Странное выражение судорогой прошло по ее лицу. Князю показалось, что там, под столом, она что-то увидела. Он сделал невольное движение, чтобы, подняв скатерть, туда заглянуть, но она, вскочив, резко крикнула: «Не трогайте!» Шумно отодвинула кресло далеко от стола и снова с ногами на него взобралась. Не спуская глаз, опять с летаргической неподвижностью, уставилась она в одну точку пола. Князь осторожно заглянул туда из-за края стола. Там, раскинув ноги, валялась розовая кукла.
Эту немую сцену князь потом зарисовал. Женщина и кукла вышли у него вполне реалистично. Себя же самого он изобразил с руками, поднятыми к голове, охватывающим ее всеми десятью пальцами, как бы для того, чтобы не дать ей, подобно разрывной гранате, разлететься на части. Из головы, между пальцами, тянулись расходящиеся лучи, которыми князь, видимо, хотел символизировать происшедший в мозгу его взрыв. Картина получилась, поистине, потрясающая.
На самом же деле все произошло совсем иначе. Не только не было взрыва, но и никакого особенного шума или скандала. Напротив, князь — что бы с ним внутренне ни происходило — внешне очень спокойно поднял куклу и посадил ее к своей гостье на колени. Та, слабо вскрикнув, охватила ее руками, прижала к себе и, не то целуя, не то кусая, в нее впилась.
— Это они подослали тебя? — страшным шепотом спросил князь. — А, понимаю: линия любви! Они думали, что если я… Что после того, как я с тобой… Сговорчивей буду? А? В этом ваш подлый план?
Женщина продолжала сидеть в прежней позе, свернувшись на кресле и не отрываясь от куклы.
— Погоди, — еще трагичнее зашептал князь. — Погоди, теперь ты должна все мне рассказать. Все, что они с тобой проделали. По порядку. Старик говорит — самоубийство. Но я ему не верю. О, я давно их подозреваю. Это целая организация. Мировой трест злой вечности. Говори, принуждали они тебя к самоубийству. Да говори же! Ты не выйдешь отсюда, пока не расскажешь всего!
Легкий стук в дверь прервал драматический монолог князя. Женщина, в безмерном испуге, вскрикнула: «Это он!» и стремительно бросилась к платяному шкафу. Князь успел подумать, что ей навряд ли удастся в него залезть: шкаф был небольшой. Но вторичный стук не дал ему времени остановить ее. Он подбежал к двери, отворил и остановился в недоумении.