Оглушительные орудийные выстрелы сотрясали корпус лодки. Соседние корабли тоже открыли огонь. Огненные трассы снарядов, рассекая синеву неба, терялись в его бесконечной глубине. Небо над рейдом покрылось черными и белыми облачками разрывов. Самолеты противника разделились по звеньям, и одно из них, пикируя, устремилось на наш корабль.
— Пулеметы! Огонь! — скомандовал я.
К небу взвились трассирующие струи пуль. Береговые зенитные орудия усилили огонь. Впереди самолетов образовалась сплошная стена огня.
На один момент мне показалось, что пулемет боцмана Хвалова теряет устойчивость: его трасса нервно запрыгала. Но это был только момент. Не отрывая глаз от самолетов, которые вот-вот должны были сбросить бомбы, я крикнул:
— Хвалов, держись!
— Выдержу! — громко ответил он.
От самолетов отделились бомбы, и почти сразу впереди летящий самолет окутали огромные клубы черного дыма — прямое попадание снарядом, самолет подпрыгнул в воздухе и камнем полетел вниз, оставляя за собой широкий огненно-черный шлейф. Находившиеся на мостике на миг забыли о падающих бомбах и почти в один голос крикнули:
— Товарищ командир, один сбит!..
Свист бомб заглушил радостные голоса. Две бомбы, коснувшись воды, взорвались близко от борта. Огромные массы воды зеленоватым столбом взлетели вверх и с грохотом упали. Облако водяной пыли пронеслось над палубой.
Бой продолжался. На смену «Юнкерсам» пришли «Мессершмитты». Один из них неожиданно вынырнул из-за сопок, со стороны солнца, и на бреющем полете ринулся на лодку. Пули, как пневматический молоток, простучали по железной палубной надстройке. К счастью, ни одна пуля не нашла себе живой цели, только запасная каска, висевшая на мостике, оказалась пробитой в одном месте. Пестро раскрашенный самолет, заглушая стрельбу ревом мотора, «проскочил» между лодками и, круто взмыв вверх, устремился к сопкам. «Неужели уйдет?», — подумал я, провожая его глазами. Снаряды полетели ему вслед. Скоро и за «Мессершмиттом» потянулся черный хвост дыма.
Лица наших бойцов, раскрасневшиеся от напряжения, сияли. В горячке боя трудно установить, кто сбил фашистские самолеты. Вернее всего это была общая победа моряков и зенитчиков береговой батареи.
Умное, всегда строгое, волевое лицо Щекина сейчас было озарено широкой улыбкой, глаза горели. Сегодня он управлял артиллерийским огнем, и в общей победе была доля и его мастерства. От всей души я пожал ему руку и поблагодарил экипаж.
— Служим Советскому Союзу! — послышался дружный ответ матросов.
Стрельба прекратилась. Фашистские стервятники улетели, потеряв два самолета. Где-то вдали, за сопками, еще рокотали зенитные орудия, но и они скоро смолкли. Наступила тишина. Еще недавно ясная, тихая синь неба казалась сейчас разорванной в клочья. Весь горизонт был покрыт бурыми пятнами разрывов, они медленно рассеивались в воздухе.