Юлия выглядит если и не вполне лучащейся счастьем, то удовлетворённой жизнью. Володя хорош, вид имеет здоровый, Федя вырос и скоро, наверное, сдержит торжественное детское обещание написать об увиденном при Республике. И над всем этим царит Паскевич, бог и государь маленького уездного мира.
Как, как вернуть семью? Как обнять жену, не снеся хрупкий карточный домик её благополучия? Получить участие в воспитании сына, который уж и не помнит родного отца, пусть и носит его фамилию, а папой называет Паскевича...
Понимая, что не отступится, терзаемый видом счастливого соперника, без вины виноватого в свалившихся бедах, Строганов поклялся себе, что однажды он решит эту загадку. Каким образом - даже представить пока не может.
В течение месяца они встречались ещё трижды. Князь выправил боевому товарищу бумаги на имя мещанина Трошкина Александра Порфирьевича и купил у сего недавно не существовавшего подданного Российского Императора некое произведение искусства за баснословные двести пятьдесят тысяч рублей, на оставшуюся половину выписал вексель с условием не видеться год. Однако судьба вывернулась так, что Паскевич сам же нарушил это условие.
Глава вторая, в которой фельдмаршал обращается за помощью
'Александр Порфирьевич! Случилось происшествие чрезвычайной важности. Так вышло, что кроме вас мне не к кому обратиться; заклинаю - отложите отъезд и уделите мне время'.
Вместо подписи - вензель и латинские буквы FP.
- Епистолию изволите написать али так что передать? - дворцовый сторож Онисим, и в старом кафтане распознавший в Строганове птицу высокого полёта, говорил теперь почтительно, чуть ли ни как с самим фельдмаршалом.
Александр Павлович с лёгким раздражением глянул на сундучок и саквояж, собранные в дорогу. Но отказывать Паскевичу нельзя - слишком многое от того зависит. Да и по пустяку он на подобный шаг не пойдёт, сам горел нетерпением избавиться от 'мещанина Трошкина'.
- После обедни жду его, - Строганов не стал марать бумагу.
Фельдмаршал выглядел растерянным и смущённым, быть может, ещё больше, нежели в пасхальный день. Он промокнул пот на полнеющем лице и извлёк конверт, перед вручением рассказав пренеприятную историю.
- Единственный сын мой Фёдор, шестнадцати лет, в Англии обучается, в Королевской военно-морской академии. Должен был в июне прибыть на вакации. Однако получил я такой конверт, не из Лондона - из Варшавы. Вы же английским отлично владеете? Прочитайте, прошу вас. Я в смятении, поверьте, в полном расстройстве чувств.
Лист бумаги вместил послание без даты и подписи, начертанное настолько каллиграфическим почерком, что сравнивать его с письмами других людей - заведомо бесплодное дело. Там содержалось приглашение прибыть в Лондон не позднее конца мая сего года. В противном случае отправитель сего послания не может гарантировать, что Фёдор Паскевич летом вернётся в Россию. Заканчивалось письмо категорическим предписанием не предавать историю огласке, иначе судьба Фёдора ещё более осложнится.