Две судьбы (Коллинз) - страница 20

"Sufficient for the day is the evil (or the good) thereof," had been my mother's motto all her life."На всякий день довольно своего зла (или добра) ", - говаривала матушка и держалась этого правила всю жизнь.
She agreed with the easy philosophy of the bailiff, already recorded in these pages:Она соглашалась со спокойной философией управляющего, уже выраженной на этих страницах словами:
"They're only children."Они просто дети.
There's no call, poor things, to part them yet a while."Нет еще надобности разлучать их, бедняжек, на время".
There was one member of the family, however, who took a sensible and serious view of the matter.Однако один член семейства взглянул на этот вопрос серьезно и рассудительно.
My father's brother paid us a visit in our solitude; discovered what was going on between Mary and me; and was, at first, naturally enough, inclined to laugh at us.Брат моего отца навестил нас в нашем уединении - увидел, что происходит между мной и Мери, - и сначала, разумеется, скорее был расположен посмеяться над нами.
Closer investigation altered his way of thinking.Но, вглядевшись пристальнее, он изменил свое мнение.
He became convinced that my mother was acting like a fool; that the bailiff (a faithful servant, if ever there was one yet) was cunningly advancing his own interests by means of his daughter; and that I was a young idiot, who had developed his native reserves of imbecility at an unusually early period of life.Он убедился, что моя мать поступает как дура, что управляющий (самый верный слуга, какой бывал на свете) искусно блюдет свои интересы при помощи дочери и что я идиот, развивший врожденные задатки глупости в необычайно ранний период моего существования.
Speaking to my mother under the influence of these strong impressions, my uncle offered to take me back with him to London, and keep me there until I had been brought to my senses by association with his own children, and by careful superintendence under his own roof.Говоря с моей матерью под влиянием этих сильных впечатлений, дядя предложил взять меня с собой в Лондон и продержать у себя, пока я не опомнюсь от сумасшествия, в обществе его собственных детей и под тщательным надзором в его доме.
My mother hesitated about accepting this proposal; she had the advantage over my uncle of understanding my disposition.Мать колебалась, принять предложение или нет, она имела то преимущество над дядей, что знала мой характер.
While she was still doubting, while my uncle was still impatiently waiting for her decision, I settled the question for my elders by running away.